Полицейская собака яростно лаяла на картонную коробку, брошенную посреди снежной улицы; когда полицейский открыл её, он едва не закричал от ужаса
Полицейский Томас вышел на обычную вечернюю прогулку со своим служебным псом, Рексом. Мороз кусал за щёки, воздух был тихим, вязким, как бывает только на окраине города после снегопада. Рекс шагал уверенно, но спокойно — нос в снегу, следил за каждым звуком, как и положено опытной служебной собаке.
Но вдруг, без предупреждения, пёс дёрнулся так резко, что Томас едва не выронил поводок.
— Эй, тихо, что с тобой? — пробормотал он, пытаясь удержать баланс.
Рекс будто взбесился: он зарычал низко, грудным звуком, которого Томас от него никогда не слышал. Затем резко рванул в сторону мусорных контейнеров у тёмного забора. Снег под лапами разлетался во все стороны, собака была настойчивой, цепной, будто её тянуло что-то невидимое.
— Рекс! Стой! — Томас упёрся ногами, уже раздражённый, решив, что пёс учуял очередную кошку или выброшенные куриные кости. — Успокойся, слышишь?
Но Рекс не слушал. Он рычал, лаял, тянул так, что поводок натянулся на пределе. Его глаза были странно расширены, уши прижаты, хвост поднят — вся поза кричала о тревоге. Томас впервые за годы службы увидел своего пса таким.
— Да что же ты… — он скрипнул зубами и всё же пошёл за собакой к старой картонной коробке, стоящей почти вплотную к мусорке. Коробка была присыпана снегом, как будто стояла здесь долго.
Рекс подскочил первым — начал царапать картон, лаять так громко, что у Томаса заложило уши.
— Ладно, ладно, сейчас посмотрим. Господи, ну дай хоть осмотреть…
Полицейский наклонился и осторожно открыл коробку. И в ту секунду у него перехватило дыхание.
Внутри… что-то шевельнулось. Продолжение в первом комментарии
Томас отдёрнул руку, как от огня. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Он наклонился снова — медленно, осторожно. И увидел маленькое лицо. Красное, сморщенное. Губы дрожали.
Младенец. Настоящий, живой новорождённый младенец.
На секунду у Томаса помутнело перед глазами.
— Боже… — только и смог он произнести, голос сорвался. — Боже милостивый…
Рекс замолчал, будто понимая, что найденное — самое хрупкое, что только бывает в мире. Он лишь тихо скулил, глядя на малыша.
Томас дрожащими пальцами укутал ребёнка в свой шарф, прижал к груди, поднимая его из ледяной коробки. Он чувствовал, как слабое дыхание малыша касается его воротника. Достаточно, чтобы жить… но ещё немного — и слишком поздно.
Позже, когда врачи подтвердили, что ребёнка удалось спасти, началось расследование. И в тот же вечер патруль нашёл родную мать.
Исхудавшая женщина стояла в проёме полуразрушенного дома. В доме жили двенадцать детей, в крайней бедности.
Она родила сама, без помощи. И выбросила младенца, потому что… просто не знала, что ещё делать.
— Мне нечем их кормить… — шептала она, глядя в пол. — Я не хотела… Я просто не могла…
Томас стоял напротив, держа в руках отчёт. Но перед глазами у него стоял только один образ — коробка в снегу и маленькое дрожащее тельце.