— Леночка, ты уже оформила дарственную на Петеньку? Это по поводу нас наследства-то?
Лена остановилась, поливая цветы. Свекровь, Ольга Игоревна, даже не сняла пальто, пропахшее нафталином и старыми театральными подмостками. Она стояла в коридоре их маленькой «двушки», осматривая обстановку с задумчивым выражением, словно пришла не в гости, а с проверкой от санэпидемстанции.
— Здравствуйте, Ольга Игоревна. Какую дарственную? — Лена поставила лейку. Руки её немного дрожали, ведь её троюродная тётя Валя ушла из жизни всего десять дней назад.
— Как какую? Обыкновенную! — воскликнула свекровь, чуть не уронив ридикюль. — На квартиру! Или что она оставила? Миллионы? Неприлично женщине столько иметь. Муж — глава. Петенька — глава. Значит, все активы должны принадлежать ему. Так положено.
Лена метнула взгляд на мужа. Петя, сорокапятилетний «глава», уселся на кухне в растянутых трениках и с удовольствием доедал борщ, который Лена приготовила после двенадцатичасовой смены. Он оторвался от тарелки, вытер губы тыльной стороной ладони и кивнул с набитым ртом.
— Мама права, Ленусь. Так вот, солиднее. Я — мужчина. Я должен управлять финансами.
Заказ движения Лены в её глазу. Она работала продавцом-консультантом. Благодаря своим умению общения, харизматичности и редкому дару чувствовать людей и ароматы, Лена с успехом управляла элитным отделом в торговом центре. Мужчины-олигархи и их скучающие жены даже называли её «Елена Прекрасная», советуясь с ней по вопросам выбора парфюмерии. Она могла одним словом продать флакон духов за пятьдесят тысяч.
Петя трудился на птицефабрике, занимая должность старшего по цеху разделки. Он гордился своим доходом и ожидал того же внимания от окружающих. По возвращении домой каждый вечер он был не в курсе того, что его зарплаты хватало только на коммуналку и собственные сигареты.
— Петя, это _мое_ наследство, — Лена пыталась говорить спокойно, интонацией, от которой клиенты таяли. — Тетя Валя оставила его мне. Лично.
— И что с того? — Ольга Игоревна сняла нелепую шляпку. — Ты замужем! А значит, «твоего» нет. Есть «наше». А «наше» — это Петино. Нельзя, Леночка, чтобы женщина была богатей мужа. Это смещает семью. Мужчина начинает чувствовать себя неполноценным.
«Да куда уж неполноценнее» — ядовито подумала Лена, но ответила: — Ольга Игоревна, давайте не будем сейчас. Я ещё в себя не пришла.
— А и не нужно в себя приходить! — свекровь уселась на табурет, который скрипнул. — Нужно ковать железо, пока горячо. Мы с Петенькой посоветовались… Мы решили, что нужно продать эту, мурманскую квартиру. А деньги вложить.
— Куда? — Лена уже знала ответ.
— В Петеньку! — восторженно заявил сам Петя. — Я тут присмотрел… черный джип «Патриот». Представляешь, как я буду на фабрику на нём заезжать? А то, как лох, на автобусе.
Лена закрыла глаза. Наследство не просто квартира. Это была огромная сталинка в центре Мурманска и приличный счет в банке. Тетя Валя, вдова капитана дальнего плавания, оставила ей десятки миллионов.
— Петя, давай обсудим это позже, — сказала Лена с притянутыми губами.
— А что тут обсуждать? — закурила Ольга Игоревна. — Ты что, против семьи пойти решила? Почитала свою «интернетную мудрость»? Лен, это для твоего же блага. Мужчина, у которого есть деньги, уверен в себе. Он приносит в дом все. А у мужчины, у которого жена богаче… он — онащийся! От обиды!
Это был удар ниже пояса. Петя уже «гулял» с молодой упаковщицей с той же птицефабрики два года назад. Тогда Лена чуть не подала на развод, но Петя валялся у её ног, клялся, что это «бес попутал».
— Мама, не дави на неё, — вдруг «благородно» произнёс Петя. — Ленка наша умная. Она знает, что значит «семейный бюджет». Просто оформишь на меня доверенность, и все. Я сам всё решу.
Лена молчала.
— Я подумаю, — произнесла она хладнокровно.
— Ну-ну. Думай, — поджала губы Ольга Игоревна. — Только чтобы не вышло, как у Верки из третьего подъезда. Тоже все себе… А потом муж не выдержал позора — и к молодой ушёл. А молодая-то умная, всё на себя переписала!
Цирк закончился только через час. Лена мыла посуду, оттирая жирные следы от Петиной тарелки. На кухню вошли дети. Лена-младшая, девятнадцатилетняя студентка-медик, и Сергей, двадцатилетний айтишник, работающий на удаленке.
— Мам, — Сергей приобнял её, — ты только не вздумай…
— Что «не вздумай»?
— Отдавать им деньги, — резко сказала Лена-младшая. Она была на мать похожа — такая же дерзкая и харизматичная. — Этот «глава семьи» уже «вложил» твою премию в прошлом году в «супервыгодный стартап», который провалился через месяц.
— Это другое! — послышалось из комнаты. Голос Пети, который явно подслушивал. — Это был бизнес! Мужской! А тут — наследство!
— Вот именно! — закричала в ответ дочь. — Это _мамино_ наследство!
— Цыц, молодежь! — Петя вышел в коридор, натягивая куртку. — Я на вечернюю смену. Лена, жду от тебя правильного решения к моему возвращению. Ты ведь не хочешь разрушить семью?
Он хлопнул дверью.
Лена села на табуретку. Потерянное «разрушить семью». Эту фразу она слышала последние две десятилетия. Ей нельзя было повышаться в должности, Петя непременно чувствовал бы себя ущемленным. Ей нельзя было отпускать подруг — «настоящая жена отдыхает только с мужем». Ей нельзя было покупать себе дорогие духи — «зачем, она ж дома». И эта давящая «закон» не отпускала.
Лена решила позвонить Раисе, своей мудрой двоюродной сестре, работающей в МФЦ.
— Райка, привет. У меня проблема, — сказала Лена.
— Проблема? — насмешливо спросила Рая. — Судя по голосу, всё очень серьезно?
Лена рассказала всё про ситуацию. Рая молчала, лишь тяжело вздыхала.
— Ленка, у меня есть история. Работала у нас в окне Антонина. Тихая, словно мышь. Муж у неё — твой Петя, только в другом свете. Тоже «глава». И вот получила она наследство от бабушки, домик в Подмосковье. Маленький, но свой. И этот муж начал ту же песню. «Не положено, нужно на меня, я ж мужик». И Тоня… подписала. Что было потом?
— Что? — шепотом спросила Лена.
— Он продал этот дом. Купил однушку и… переписал на свою маму.
Лена понимала, что произошло. И это может произойти с ней.
— Это твои деньги. Шанс для тебя и детей. Если он настоящий мужчина, он переживёт, что у жены есть деньги. А если он… ну, работник птицефабрики… ”, — сказала Рая.
Лена положила трубку. Она подошла к зеркалу. На него смотрела 45-летняя, красивая, но уставшая женщина. Она распахнула аромат любимого парфюма — «Amouage». Запах жизни, успеха и свободы.
Вечером Петя пришёл домой злым. Он пахнул тяжёлыми ароматами фабрики.
— Никогда, Петя, — произнесла Лена тихо.
— Что-о-о?! — он даже подпрыгнул. — Ты что задумала, дура?
— Я задумала, Петя, купить детям по отдельной квартире и себе — маленькую студию.
— А я?! — закричал он. — А джип?!
— А тебе, Петя, — Лена встала. — Твоя доля в _этой_ квартире. При разводе.
Петя ахнул. Он покраснел.
— Развод? Ты… ты… А ты даже не думала?!
— Нет, Петя. Не о разводе. Но о твоём «Патриоте».
Петя не уловил сарказма. Он схватил руку. — Мама! Мама, она нас предает! Она…!
Что происходило в следующие полчаса, похоже на выступление в провинциальном театре. Ольга Игоревна примчалась за сорок минут.»
— Ты решили моего сыночка обобрать?!
— Ольга Игоревна, я оставляю ему половину _совместно нажитого_. То есть, этой квартиры, — спокойно ответила Лена. — А наследство…
— Ты не имеешь права! Неверная!
— Папа, открой Семейный кодекс, — вмешался Сергей с ноутбуком. — Статья 36. Не интересно, что ты мужа и кого-то притащила, имущество, полученное во время брака в дар, является личной собственностью.
— Умный стал?! — возмущённо прокомментировала Ольга Игоревна.
— Спасибо за комплимент, — улыбнулась Лена.
— Ты… ты что делаешь?! — Петя начал рассматривать свои унизительные действия.
— Я тебе подарила эту квартиру. Даже не думай о разводе, — произнесла Лена.
— Дашь, — пожал плечами Лена. — А теперь… у меня завтра тяжелый день. Надо отдохнуть. Ольга Игоревна, провожать не буду, думаю, Петя сегодня у вас ночует?
Ольга Игоревна замерла. Она поняла, что шоу закончено.
Лена вышла и закрыла дверь. Она смеялась на лифте, свободно.
Прошёл год. Бутик Лены «Интонация» процветал. Дети были счастливы.
А у Пети «новая жизнь» так и не сложилась. Жизнь со своими упаковщицами часто напоминала подростковую жизнь.
Лена иногда проезжала мимо этого «Кукуево-Новое». Она смотрела на унылый бетонный дом и думала… Все-таки, как странно в жизни бывает. Стоило один раз перестать делать, «как положено», и начать делать, «как правильно», и справедливость тут же находит нужный адрес. Даже если это — тринадцатый этаж на улице Светлого Будущего.