На семейном празднике племянник вылил на меня сок, а вся родня смотрела и хохотала; уже через восемь часов они всей толпой умоляли простить «глупого парня», потому что я сделала то, чего они совсем не ожидали… 😨😱
На семейном застолье в честь дня рождения бабушки, которое устроили в квартире моего брата Сергея, я с самого начала чувствовала себя лишней.
Когда все уже сидели за столом, ко мне подошёл племянник Илья с бутылкой колы. Он не спешил, будто заранее знал, что сейчас станет центром внимания. Остановился рядом, посмотрел мне прямо в глаза и вдруг резко выплеснул тёмную сладкую жидкость мне на колени.
— Тебе здесь не место, — громко сказал он, так, чтобы услышали все. — Бабушка так говорит.
За столом сначала повисла секунда тишины, а потом раздался смех. Громкий, раскатистый, почти радостный. Кто-то прыснул, кто-то хлопнул в ладоши.
Лариса, его мать, откинулась на спинку стула и с улыбкой сказала подруге, что Илья просто говорит то, что думает, и что «сейчас молодёжь такая, без фильтров».
Сергей посмотрел на меня мельком и тоже улыбнулся, будто это был безобидный номер из развлекательной программы.
Холодная, сладкая кола стекала по юбке, впитывалась в ткань, липла к коже. Ноги мгновенно стали влажными и неприятно холодными.
Я промокала колени бумажными салфетками, аккуратно, медленно, стараясь не выдать ни раздражения, ни боли. За столом смеялись всё громче, словно проверяя, где у меня предел.
Я улыбнулась спокойно. Не сказала ни слова. Не сделала ни одного резкого движения. Посидела ещё несколько минут, выждала паузу, извинилась так, будто ничего не произошло, и сказала, что мне нужно ехать.
Я вышла, села в машину и доехала до дома. Дома сняла испорченную юбку, открыла ноутбук и зашла в банковский кабинет. В тот же вечер я официально отозвала своё поручительство по кредитной линии Сергея.
К утру машину брата забрал эвакуатор, а через несколько часов моих любимых родственников ждал еще один неприятный сюрприз.
К утру машину Сергея забрал эвакуатор. Соседи смотрели из окон, а он стоял во дворе с телефоном в руках и не понимал, как это вообще могло случиться так быстро.
Я же в это время сделала ещё один звонок.
Я позвонила в военкомат и спокойно представилась. Сказала, что хочу уточнить информацию по своему племяннику, Илье.
Просто сообщила, что никаких серьёзных заболеваний у него нет. Что все справки, на основании которых ему дали отсрочку, появились не без помощи родителей, и что, возможно, стоит перепроверить документы.
Я была уверена: если уж взрослеть, то хотя бы там, где не хлопают в ладоши, когда унижают другого.
К вечеру мне начали звонить.
Сначала Лариса, его мать. Голос дрожал, слова путались. Она говорила, что я всё неправильно поняла, что это была глупая шутка, что «дети сейчас такие».
Потом звонил Сергей. Он просил. Говорил, что я сломаю сыну жизнь, что нельзя так, что семья — это святое.
Последней позвонила бабушка. Та самая, в честь которой был тот праздник. Она плакала и повторяла, что не хотела, чтобы всё зашло так далеко, что «мальчик просто сказал лишнее», что я обязана всё исправить.
Я слушала молча.
— Забери свои слова обратно, — умоляла Лариса. — Пожалуйста. Мы всё сделаем. Он извинится. Мы заставим.
Я ответила спокойно и очень чётко:
— Я уже видела, какими вы умеете быть. Исправлять здесь больше нечего.