Ее нарекали так с самых малых лет, с того самого времени, когда мир казался безграничным и полным чудес. Несмотря на городские улицы за окном, асфальт под ногами и блики фонарей в вечерних лужах, мать и бабушка неизменно обращались к ней этим простым, почти что домашним именем. Она пыталась протестовать, с вызовом представляясь новым знакомым своим полным, звучным именем — Маргарита, и настойчиво игнорировала это ласковое, но такое привычное «Рита», когда оно звучало в стенах родного дома. Однако стоило человеку переступить незримый рубеж и обратиться на «ты», как из его уст тут же вырывалось неизменное, прочно прилипшее «Рита». Хотя…
Встречались в городской суете и такие, кто называл ее Марго или Риточкой, с теми она и старалась проводить время, находить отголоски понимания. А в деревне… Эх, деревня жила по своим, вековым устоям, со своим, как говаривали, неписаным уставом.
Отпраздновав свой пятидесятилетний юбилей в кругу верных подруг, на следующее утро она сидела на кухне, наблюдая, как внук аккуратно раскладывает учебники по столу, и в сердце ее рождалась тихая, умиротворяющая уверенность: жизнь прожита не напрасно. Пусть она одна взращивала его все эти годы, зато теперь рядом с ней находилась родственная душа, принимающая ее без всяких условий и оговорок. Она приложит все усилия, чтобы воспитать его правильно, вкладывая в него всю свою накопленную мудрость и нежность, не зря же она посещала специальные курсы, стараясь понять поколение, выросшее в иное время.
Курсы по воспитанию… А она, между тем, уже вырастила двоих. Признавала ли она свои промахи? Безусловно. Она соглашалась с тем, что была далека от идеала, и когда ей высказывали это в лицо, лишь молча кивала, ощущая горькую правду этих слов. Как можно было спорить, если факты говорили сами за себя?
…В далеком, по нынешним меркам, 1985-м, ее настигло чувство, захватившее с такой силой, что перехватывало дыхание. Виктор учился с ней в одном сельскохозяйственном техникуме. Оба постигали тонкости одной специальности — «Технология производства и переработки сельскохозяйственной продукции».
Разница была лишь в том, что когда она переступила порог на второй курс, он уже заканчивал последний. Он окутал ее таким вниманием, говорил такие прекрасные слова и, что было немаловажно, называл ее Маргоритой или Риточкой. Год головокружительного чувства привел к тому, что Рита захотела замужества, и будто по мановению волшебной палочки, Виктор прямо перед защитой диплома сделал ей предложение. А затем последовали жаркие летние ночи с шепотом признаний, за одной приходила другая, и еще…
Но мать Маргариты, Валентина Семеновна, встретила обрушившееся на дочь счастье с холодным неодобрением:
— Какое замужество, Рита? Какая любовь? А учиться кто будет? Закончишь техникум, тогда и будешь о семье думать!
— Мама, но я же могу учиться, будучи замужней? Чем это мне помешает?
— Тем, что очень скоро появятся дети, семейные хлопоты будут отвлекать от лекций и зачетов. Неужели нельзя потерпеть пару лет? Если твой Виктор действительно тебя ценит, он поймет.
— Я хочу выйти за него замуж сейчас, и это окончательно!
— Хорошо. А жить где вы планируете? — спросила Валентина Семеновна, скрестив руки на груди.
— Как где? Мам, у нас же трехкомнатная квартира, нам всем хватит места.
— Вот как? А разве у твоего избранника нет своего угла?
— Он из деревни, там у его родителей свой дом. А здесь он жил в студенческом общежитии, — пояснила Рита.
Валентина Семеновна задумчиво посмотрела на дочь. Да, действительно, у них была просторная «трешка», доставшаяся от покойного мужа. Должность у него была хорошая, но опасная. Она же его и погубила. За пять лет вдовства она привыкла к жизни с дочерью вдвоем, и вот теперь в их женское царство должен был ворваться совершенно чужой мужчина. Да и правильно ли это — чтобы муж шел в дом к жене? В ее роду такого не водилось. А вдруг он видит в Рите лишь возможность закрепиться в городе? Вполне вероятно…
Эту тревожную мысль она высказала дочери, но та лишь горячо и пылко стала убеждать ее в обратном.
— Рит, ну скажи ему, что свадьба будет после окончания техникума, а потом вы вместе поедете в деревню.
— Я? В деревню? Ни за что! — Маргарита была возмущена до глубины души.
— А чего ты возмущаешься? К мужу должна переехать. Может, он здесь, в городе, работу найдет, и ему жилье предоставят. Да и, в конце концов, ты же сама выбрала эту отрасль, сможешь в деревне работать по специальности. Я предлагала тебе на бухгалтера выучиться, но ты и слышать не хотела… — Валентина Семеновна вздохнула. — Выбирай: либо выходишь замуж и сами ищете себе жилье, либо заканчиваешь учебу, и тогда я заберу к себе бабушку, а вы въедете в ее квартиру. К тому времени как раз и проверим — искренние ли у Виктора чувства, или ему просто нужно сейчас остаться в городе. А жить без штампа в паспорте я вам не позволю!
Рита выскочила из квартиры и стремительно помчалась вниз по лестнице. Ах, мама, мама, ничего ты не понимаешь — это же настоящая любовь, она не терпит отсрочек и расчетов.
— Риточка? Мы же договорились встретиться вечером! — Он был удивлен, увидев ее на пороге своей комнаты в студенческом общежитии.
— Мне нужно поговорить с тобой сейчас, — Рита стояла, и из ее глаз ручьем текли слезы. — Мама против нашей свадьбы сейчас. Я не смогла сказать ей, что жду ребенка. Она всю жизнь твердила, что вступать в близость с мужчиной можно только после свадьбы. Но мы же все равно собирались пожениться! Что же нам теперь делать? Она говорит, нужно ждать, пока я закончу учебу. Но я не хочу ждать! Я хочу быть матерью, женой, хозяйкой. Я хочу быть с тобой.
— Если мы распишемся, она уже ничего не сможет запретить. Придется смириться.
Через месяц Маргарита и Виктор выходили из здания ЗАГСа, и на их безымянных пальцах сверкали новенькие, еще пахнущие металлом обручальные кольца. Пусть не было пышного белого платья и шумного застолья, зато девушка чувствовала себя на вершине блаженства. Сразу после росписи они поехали к Валентине Семеновне, чтобы сообщить ей новость. Счастливая невеста не сомневалась ни на секунду: мама немного поворчит, поругается, но в конечном счете простит, и они заживут втроем, а скоро и вчетвером, одной дружной семьей. Что еще ей оставалось?
— Что вы натворили? — У женщины даже перехватило дыхание от возмущения. — Вы поженились?
— Да, мама, мы расписались. Теперь я Ковалева. Прости, мы были вынуждены это сделать — я на третьем месяце.
— Вы решили окончательно меня в гроб загнать?
— Мам, ну дети и семья — это же счастье. Пойми, я уже взрослая. И самостоятельная!
— Ну раз вы такие самостоятельные… — Валентина Семеновна зашла в спальню и распахнула дверцу шкафа. — Раз вы такие самостоятельные, вот и живите отдельно. Са-мо-сто-я-тель-но! — повторила она, дробя слово на слоги. — Собирай вещи и иди жить к мужу. В нашей семье не принято, чтобы мужчины были нахлебниками. Вы все решили сами, вот и живите, как знаете.
— Мама, а куда я пойду?
— К мужу, дочка, к мужу. Ты же так хотела быть матерью, женой, хозяйкой. В деревне эти качества в женщине очень ценятся. Сейчас в общежитие, а через пару недель поедете к его родителям.
Через две недели Маргарита и Виктор выходили из электрички на маленькой, затерянной среди полей станции. В руке у молодого мужчины было два увесистых чемодана. Путь до родительского дома предстоял неблизкий: нужно было пройти пару километров через прохладный, шелестящий листвой лес, затем перейти по скрипучему мостику через неширокую, но быструю речку, следом еще около километра пройти вдоль ее извилистого берега по узкой тропинке, и только тогда они оказывались на месте.
— Скажи, это что, самый короткий путь до станции?
— Да. У нас еще автобус ходит до райцентра. Утром людей забирает, в семь часов, а вечером, в шестнадцать, назад привозит. А если нужно в областной город, то лучше на электричке. Она ходит каждый день утром, в пять, а обратно, как и сейчас — в девятнадцать.
— Другого транспорта нет?
— Нет. Да у нас и деревня-то небольшая, всего две улицы, продуктовый магазин и сельсовет, при котором есть детская группа. Там ребятишки разных возрастов — от двух до семи лет. И школа есть.
— А кто же в ней учится, если деревня такая маленькая?
— Из соседних сел детей привозят на школьном автобусе.
— Витя, а где же здесь работать?
— Ну как где? Ферма есть, элеватор, сюда свозят зерно с ближайших полей. Я могу трактористом устроиться.
— А мне что делать?
— Давай ты сначала родишь, а там видно будет. Может, твоя мать, увидев внука или внучку, смягчится, и мы переберемся в город?
— Может быть, — Рита задумалась на мгновение. — Она у меня, в принципе, добрая, просто нужно время…
Родители Виктора встретили невестку поначалу радушно, усадили за накрытый стол, накормили досыта и принялись расспрашивать. Они думали, что сын привез девушку просто познакомиться, но едва услышав о беременности и состоявшейся свадьбе, отец тут же высказался:
— А по-людски сделать было нельзя? Сначала нас познакомить, потом свадьбу сыграть, а уж потом о детях думать?
— Папа, мы с Марго любим друг друга, целый год встречались. А свадьбу играть не хотели, к чему лишние траты?
— А ты знаешь, сынок, я специально копил деньги на твою свадьбу, мечтал о том, как буду заниматься приятными хлопотами. А вы… Скажите, Маргарита, а как ваши родители к этому отнеслись? — мать Виктора обратилась к девушке.
— Папы у меня нет, он погиб на работе пять лет назад. А мама, как и вы, не обрадовалась. Хотя, что может быть важнее счастья собственных детей?
— Может быть, уважение к родителям тоже какую-то роль играет?
Марго выскочила из-за стола и выбежала на крыльцо. Села на ступеньку, обхватив колени руками, и тихо заплакала.
— Ну-ну, успокойся, — Виктор подошел к жене и обнял ее за плечи.
— Как мы будем жить с твоими родителями, если они с самого начала все восприняли в штыки?
— А мы не будем с ними жить. Вернее, недолго. Я сейчас приведу в порядок бабушкин дом, и мы переедем туда.
Два месяца Маргарита с мужем прожили под одной крышей с его родителями. Открытых ссор не было, но молодая жена всем существом чувствовала исходящий от пожилых людей холодок и все чаще ловила себя на мысли, что старшее поколение, возможно, и право — не стоило вот так, без их благословения, рушить все мосты. Но с другой стороны — совсем скоро у нее будет ребеночек.
Когда она наконец вошла в дом бабушки Виктора как полноправная хозяйка, ей на миг показалось, что жизнь удалась на славу: муж работал трактористом, планировал осенью перейти на ферму и стать зоотехником. Денег хватало, родители делились с ними собранным урожаем и домашними закатками, постепенно оттаивая по отношению к молодым, видя, как те заботятся друг о друге.
В феврале у Марго начались роды. При первых же схватках Витя помчался за фельдшером, и на его видавшем виды УАЗике они повезли ее в райцентр, в роддом. А спустя неделю на том же автомобиле Виктор забирал домой жену с новорожденной дочуркой, которую они назвали светлым именем — Светлана.
И вот тут Маргарита столкнулась с первыми по-настоящему суровыми трудностями. Одно дело — раз в неделю посвятить день стирке одежды для себя и мужа, и совсем другое — ежедневно перестирывать горы пеленок, распашонок и ползунков. Это же сколько нужно воды достать из колодца и согреть! Буквально на второй неделе после возвращения из роддома она села за стол и написала матери письмо.
«Дорогая мамочка, здравствуй. Выдалась свободная минутка, и я решила написать тебе. Как у тебя дела? Все ли хорошо? Как работа? Я по тебе очень соскучилась. И поняла, наконец, что ты была права — мы поступили безрассудно. Сейчас, глядя на свою крошку, я могу осознать всю глубину твоего возмущения — я не хочу, чтобы она когда-либо повторила мои ошибки.
У тебя родилась внучка, Светланка. Здоровенькая, розовощекая девочка. Все у нас вроде бы неплохо — Витя работает зоотехником, средств хватает, единственное, что омрачает нашу жизнь здесь, — это отсутствие водопровода и самых простых коммуникаций. Мы живем отдельно от свекра и свекрови, в доме покойной бабушки Вити. Дом отапливается дровами, готовим на электрической плите, которая нещадно мотает свет, когда греешь воду.
У меня к тебе большая просьба — пусти нас пожить в твоей квартире. Витя устроится на работу в городе, я, как только будет возможность, отдам дочку в ясли и тоже пойду работать. Будем помогать тебе. Ради внучки, пожалуйста. Здесь просто нет условий, это невероятно тяжело — целыми днями таскать воду и греть ее… Да еще и постоянно подкидывать дрова в печь, чтобы не замерзнуть, зима, сама знаешь, выдалась очень холодной.»
Запечатав конверт, Маргарита укутала дочь в одеяльце, уложила в коляску и отправилась на почту. Она была уверена — мать не устоит, простит и пустит их с Виктором пожить в квартире. Да и внучку surely захочет увидеть. Но когда спустя месяц пришел ответ, Марго охватила жгучая обида. Мать не только не желала прощать, но, как казалось дочери, еще и издевалась.
«Здравствуй, доченька. Я рада, что ты нашла время написать матери. У меня все хорошо, работаю, познакомилась с интересным мужчиной. Замуж пока не собираюсь, хоть он и настаивает. Но я так привыкла жить одна, что не хочется снова взваливать на себя все тяготы совместного быта. Может, это и эгоистично, но меня вполне устраивают наши встречи без обязательств.
Теперь, что касается твоих трудностей. Это все ерунда, когда семья по-настоящему счастлива, когда между вами большая любовь, как ты говорила, то и вода из колодца, и печное отопление не станут непреодолимой преградой. Я сама в детстве в деревне росла, только нас у матери было трое, да еще и в непростые времена! Ох, и тяжело же ей приходилось. Но ничего, справлялась. Вам-то сейчас на что жаловаться — муж один работает, денег хватает. Подумай о плюсах — свои овощи и ягоды, дочка будет расти на свежем воздухе. А у нас тут что? Смог от заводских труб? Ты о здоровье ребенка подумай — зачем ей в городе этой гадостью дышать? Нет, я считаю, что вам лучше остаться в деревне и жить самостоятельно, потому что двум хозяйкам на одной кухне всегда тесно. А я к вам по весне приеду, как будет отпуск. Помогу тебе с посадкой огорода.»
Марго хотела тут же отослать матери гневное письмо, выплеснуть всю накопившуюся обиду, но муж вступился за тещу:
— Ты ее тоже попробуй понять, она по-своему права. Подожди до весны. Приедет, увидит Светланку, сама нас в город потащит.
— Пожалуй, ты прав, — с неохотой согласилась Рита.
— Какая у вас здесь красота, какая природа! Надо сюда по осени приехать за грибами. Вот сейчас помогу тебе посадить огород, и будут у вас свои свежие овощи. Могу даже на выходных выбираться к вам и помогать с закрутками. У меня еще бабушкины рецепты сохранились, — мать восхищенно оглядывала открывавшиеся ей виды, ей нравилась неспешная прогулка по лесу, нравилось, что дом стоит неподалеку от реки. — Просто рай земной! И что же вас в город тянет? Провели бы воду в дом, и все у вас было бы замечательно.
— Мама, а отопление?
— А что отопление? Дровами запаслись — и всех делов. Муж-то у тебя руки из нужного места растут.
Спустя три недели Рита и Витя провожали маму на станцию. Уговорить ее пустить их пожить в городе так и не удалось. Та все твердила о самостоятельности и неоценимой пользе свежего деревенского воздуха для ребенка.
— Ну что, Витя… Будем привыкать к деревенской жизни.
— Да я-то как вырос здесь и с детства ко всему приучен. А разве ты за эти месяцы не освоилась?
— Нет. Я думала, что это ненадолго. Но мама…
— А что мама? Знаешь, она еще раз убедила меня в своей правоте. Я твою маму стал еще больше уважать.
Спустя четыре года у Маргариты и Виктора родился мальчик, которого назвали Дмитрием. Женщина уже с легкостью носила воду из колодца, успевала уделять внимание детям и вести домашнее хозяйство — кур, уток и гусей. За эти годы под чутким руководством свекрови она научилась искусно выводить цыплят на продажу, смертность в ее инкубаторе была ничтожно мала. Даже односельчане завидовали ее умелым рукам.
В деревне оказалось много добрых и отзывчивых людей, которые научили городскую молодуху многим премудростям — какими народными средствами бороться с вредителями, делились секретными рецептами закруток, подсказывали, какие травы лучше собирать для купания детей, а какие заваривать при простуде. Эта простая, наполненная смыслом жизнь понемногу начинала ей нравиться.
Все в их семье с Виктором было относительно благополучно до тех пор, пока он не пустился в загул.
Шел уже 1995 год, Светлане исполнилось девять, Дмитрию — пять, когда в их село приехала Елена, ветеринар по профессии. Ее поселили в пустующем домике бабы Таисии, которая скончалась прошлым летом. Родни у старушки не осталось, и дом перешел в собственность государства.
Елена произвела настоящий фурор среди местных девушек. Одета по-городскому, модная стрижка и духи… Такие нежные, с тонким цветочным ароматом. Редкость для деревенских жительниц, особенно учитывая, что доходы населения резко упали. К счастью, телевизор в деревне был еще редкостью, и многие узнавали о том, что творится в стране, лишь от более осведомленных соседей.
Людям задерживали зарплаты, и от отчаяния многие мужчины в деревне пристрастились к выпивке. Спиртного было в избытке — делали свои настойки и вино из всего, что росло в садах. К несчастью, Виктор тоже не устоял. И в его речи все чаще стало проскальзывать это просторечное «Рита». Уже не Маргориточка, не Риточка, а именно «Рита»…
Она не могла понять, что творится с мужем, пыталась поговорить с ним по душам, но он лишь отмахивался:
— Отстань. Думаешь, мне сейчас легко? Я вкалываю как вол, а денег не платят. Не выйдешь на работу — уволят, и тогда вообще никакой надежды на получение заработанного не останется. А так хоть немного забываю о проблемах.
— Витя, но это же не выход…
— Не выход, но мне так легче.
Однажды он не пришел ночевать. Маргарита не сомкнула глаз всю ночь. Наутро он зашел в дом, но следов вчерашней попойки на лице не было.
— Витя, ты где был? Я не спала всю ночь от волнения.
— С Сергеем сидели, выпивали немного, и я у него уснул.
— А по тебе и не скажешь, что пил. Ты же обещал мне, что завяжешь!
— Я совсем чуть-чуть. Просто очень устал вчера, вот и вырубился. Постирай рубашку, завтра в ней на работу пойду.
Взяв в руки сорочку мужа, Маргарита вдруг уловила знакомый запах — сталкиваясь в магазине с Еленой, она всегда чувствовала этот цветочный аромат, исходящий от нее. Нет, наверное, показалось. А может, просто на работе рядом сидели? У них же общий кабинет, вот вещи и пропахли.
Так бы она и думала, стирая его одежду, если бы однажды он снова не остался ночевать не дома.
Рита боялась, что он опять запил, сорвался. Нужно сходить к Сергею, его другу.
Дмитрий спал, Свету она попросила присмотреть за братом, если тот проснется, а сама, накинув платок, вышла на улицу. Через несколько домов стояла изба Сергея, но окна были темны.
Преодолев смущение, она тихонько постучала в стекло, и через мгновение в нем показалась Ольга, супруга Сергея.
— Рита, ты чего в такую пору шляешься? Что случилось?
— Моего Вити не видела? Я подумала, вдруг он опять у вас заночевал…
— Нет, не видела. А с чего бы ему у нас ночевать? Я никогда не разрешаю Сергеевым собутыльникам тут спать, даже твоему Вите не дозволяется. Есть свой дом, пусть там и отдыхает, а у нас не ночлежка.
— Странно, а в прошлый раз ты разрешила им устроить посиделки.
— Какие посиделки? Ты что, не в курсе, что я Сергея еще полтора месяца назад закодировала? Ты когда его в последний раз пьяным-то видела?
— Как же? Витя недавно у вас ночевал, сказал, что они с твоим выпивали и он, уставший, уснул.
— Ты что-то путаешь.
— Извини. Прости, что побеспокоила.
— Ничего, иди домой, ложись спать. Придет твой, у него и спросишь. Хотя, погоди, они сегодня с Ленкой на ферме задерживались, что-то по скотине выясняли. Может, она знает, куда он подался после работы. Зайди к ней, она тут рядом живет.
Пройдя еще несколько домов, она вошла в калитку и постучала в дверь Елены. В окне дальней комнаты горел свет, и она решила, что та еще не спит. На стук никто не вышел. Толкнув дверь в сени, она споткнулась об чью-то обувь и обомлела — это были Витины ботинки!
Дверь в дом была заперта. Марго стучала все громче и громче, полная решимости выяснить, что ее муж делает здесь в такой час.
— Маргарита? Ты что здесь делаешь? — Елена наконец открыла дверь и стояла перед ней в одном халате, торопливо завязывая пояс на талии.
— Мужа своего ищу, Виктора.
— А почему ты его здесь ищешь? Его здесь нет, — поправив волосы, Елена уперлась руками в косяк и преградила путь в дом.
— А если его нет, что тогда его ботинки здесь делают?
— Да мало ли у кого такая же обувь? Ты совсем с ума сошла? Ищи своего мужа в другом месте!
Но ярость и недоверие к словам этой ухоженной женщины пересилили самообладание, и, оттолкнув Елену плечом, Маргарита ворвалась в дом и бросилась в комнату. Там ее муж впопыхах натягивал брюки. Скомканные простыни и недопитая бутылка вина на столе красноречиво говорили о том, что происходило здесь несколько минут назад.
Она онемела от такого предательства. Говорить не было сил. Развернувшись, Рита выбежала из дома и побежала по темной улице. Она слышала, как Виктор кричал ей вслед, но не оборачивалась. Вбежав в свой дом, она заперла дверь на щеколду и не реагировала на его стук в окна и дверь.
— Мама, открой, это же папа пришел, — Света проснулась от шума.
— Папе сегодня не нужно заходить, пусть ночует у своих родителей.
— Он опять выпил, и ты из-за этого злишься?
— Да, он опять выпил, хотя и клялся, что больше не будет, — с одной стороны, Марго и не врала дочери — вино-то на столе у его любовницы стояло.
Через час Виктор ушел, а женщина не сомкнула глаз до утра. Она то лежала в постели и беззвучно плакала в подушку, то сидела на кухне и курила крепкие, терпкие сигареты мужа, которые нашла в столе. Она закашливалась от едкого дыма, но продолжала тянуть его в себя, сама не понимая, зачем это делает.
Она впустила его в дом только через два дня. Проплакав все это время, Маргарита решила простить ему измену — все-таки двое детей, семья. Ну, оступился мужчина, с кем не бывает? Вот придет, попросит прощения, и она простит. А Елену так ославит на всю деревню, что той придется бежать.
Но разговор, который начал муж, пошел совсем не по ее сценарию.
Зайдя в дом, Виктор прошел на кухню и положил на стол пачку денег.
— Вот, на работе наконец-то зарплату выдали. Как только получу следующую, принесу. Пока экономь, неизвестно, когда теперь еще…
— В смысле, «принесу еще»? Ты не собираешься оставаться?
— А ты меня примешь после всего, что было?
— Я думала… У меня было время подумать. И я решила — не стоит из-за какой-то ветреной особы рушить нашу семью. В конце концов, у нас двое детей.
— Знаешь… Я уже не хочу быть с тобой. У меня тоже было время все обдумать.
— Что ты сейчас сказал?
— Что слышала. Я ухожу к Лене.
— Уходишь, значит? А скажи, чем она лучше меня? Мы же с ней ровесницы! Ладно бы, была бы я старухой, а она — молоденькая девушка. Но нам обеим по двадцать восемь! Что тебя во мне разочаровало?
— Ты посмотри на себя, просто посмотри, — он взял ее за плечи и подвел к зеркалу в прихожей. — На кого ты похожа? Где твоя прическа? Почему ты всегда растрепанная? Почему ты брови не приведешь? И одеваешься ты как? Мать же присылала тебе платья, почему ты их не носишь?
— Ты с ума сошел? Я утром причесываюсь, заплетаю косы, но хозяйство, огород, дети — все на мне одной. Конечно, к вечеру я выгляжу уставшей. Брови щипать — больно. А платья… Да куда мне в них ходить? Кур кормить? Или полы мыть?
— Хоть бы и кур кормить и полы мыть. Ты себя очень запустила. Да, фигура у тебя как у молодой девчонки, но вид, прямо скажу, неряшливый. На женщину ты не похожа. А вот Лена…
— Вот и катись к своей Лене, — Маргарита швырнула в него тяжелую глиняную кружку, и та, пролетев мимо, разбилась о стену вдребезги. — Я ради тебя бросила учебу, согласилась на переезд в эту глушь, а ты так со мной поступаешь?
— Я заберу свои вещи завтра, — Виктор вышел из дома и направился в сторону усадьбы Елены. Рита опустилась на пол и снова разрыдалась. Но уже через несколько минут злость взяла верх над слезами. Собрав вещи супруга в два старых мешка, она выволокла их на улицу.
— Хозяйка, принимай гостинцы! — Рита перебросила оба мешка через невысокий забор.
— Что же ты так старалась? Витя сам бы пришел и забрал.
— Чтобы духу его в нашем доме больше не было! Вещи сама переберешь, там все вперемешку. Надеюсь, справишься?
В середине осени Маргарита была готова рыдать от безысходности — Виктор, словно под гипнозом, был привязан к этой Елене, он не навещал детей, передавал крохи денег через своих родителей, но, как догадывалась Рита, пенсионеры еще и из своей скромной пенсии ей подбрасывали. Несмотря на то, что сама женщина устроилась уборщицей в местную школу, денег катастрофически не хватало — зарплату платили с задержками.
С дровами тоже вышла проблема — Виктор не заготовил их на зиму, пришлось просить соседа, расплатившись бутылкой. Того, что он наколол, хватило бы ненадолго. А впереди была долгая зима. Марго переживала и из-за овощей — летняя засуха погубила половину урожая, запасов на зиму практически не было.
Сварив на обед перловую кашу и яйца, она поставила тарелки перед детьми.
— Мама, опять перловка? Надоело уже! Я хочу картошки! — Света брезгливо покосилась на тарелку.
— Где я тебе возьму картошку? Той, что осталась, едва на супы хватит.
— Фу, я не хочу эту кашу!
— А на другое у нас просто нет денег! Потерпите, скоро осенние каникулы закончатся, я буду приносить еду из школьной столовой.
Этот разговор повторялся все чаще, и каждый раз Маргарита уходила в свою комнату, чтобы скрыть наворачивавшиеся слезы. Надо держаться, скоро все наладится… Может, следующий год будет урожайным, может, зарплаты начнут платить вовремя?
— Рита, иди распишись за телеграмму, — из задумчивости женщину вывел голос почтальона Надежды, стоявшей под окном.
— Какая телеграмма? От кого? — Марго вышла на крыльцо, и сердце ее неприятно сжалось от дурного предчувствия.
— От твоей матери. Давай быстрее, мне еще много адресов обойти.
Взяв в руки продолговатый бланк, она прочла:
«Дочка, приезжай, бабушке твоей совсем плохо. Как бы не пришлось вскоре хоронить.»
Быстро собрав свои и детские вещи в один чемодан, Маргарита побежала к свекрови.
— Мама, можете за моей птицей присмотреть, пока нас не будет? Едем в город, не знаю, насколько задержимся, бабушка моя тяжело больна.
— Конечно, дочка, поезжай. Все наладится, — пожилая женщина обняла ее.
— Спасибо вам огромное. Спасибо, что не отвернулись от меня в трудную минуту, — она поцеловала свекровь в щеку.
— Ну что ты, что ты… Ты — мать моих внуков. А мой Витька, непутевый, вместе с этой Ленкой, совсем совесть потеряли, — она махнула рукой и, уже заходя в дом, обернулась: — Передавай матери привет.
Бабушку парализовало, и Маргарита вместе с матерью самоотверженно за ней ухаживали. Женщина позвонила в сельскую школу и предупредила, что некоторое время ее не будет, что берет отпуск за свой счет, но директор холодно сообщил ей, что она уволена, а на ее место уже принята другая уборщица.
— Мама, что же мне делать? Семьи нет, дом в деревне мне не принадлежит, в любой момент могут попросить освободить. Куда я с двумя детками?
— Уборщица в школе — это не предел мечтаний…
— Но у меня же нет никакой профессии! Люди со специальностями остались без работы, что уж говорить обо мне?
— Насчет образования помолчи — кто тебе мешал учиться? У тебя же была любовь… И где теперь эта любовь? Вся радость — только дети, а в остальном ты можешь назвать себя счастливой?
— Нет.
— То-то же…
Бабушка умерла спустя два месяца после приезда Маргариты с детьми в город. Она оставила внучке свою квартиру по завещанию, и на семейном совете было решено: Валентина Семеновна переезжает в бабушкину квартиру, а Рита с детьми — в ее просторную «трешку».
— Но у меня одно условие — ты должна официально развестись. И желательно до вступления в наследство.
— Спасибо, мама. Я все сделаю.
Оставив детей с матерью, Маргарита поехала в деревню, чтобы продать оставшуюся птицу и забрать вещи, заодно обсудить развод с мужем. Но продавать было уже нечего — Елена обо всем позаботилась.
Когда женщина вошла в свой бывший дом, она сразу поняла — здесь все переменилось, чувствовалась рука другой хозяйки, и вышедшая из комнаты Лена с порога пояснила:
— Да, я тут кое-что переставила. Сделала по-своему.
— Что ты здесь делаешь?
— Живу… У нас с Витей скоро пополнение, а тот домик, где я жила, тесный, да и колонка далековато, а у вас вода-то проведена.
— Верно, только не на твои же деньги ее провели — это моя мама дала денег на все работы.
— Ну, ты же сколько лет на шее у Вити сидела. Все, уехала в город, там и оставайся. У нас теперь своя семья. Да, кстати, о семье — когда развод дашь?
— Хоть завтра. Скажи своему сожителю, пусть собирается в райцентр, поедем с утра, — Маргарита развернулась и направилась к дому свекров, решив переночевать у них.
— Мама, как давно она там хозяйничает?
— Уже с месяц. Все не решалась тебе написать, думала, Витька одумается, но он как под влиянием.
— Знаешь, я от неожиданности забыла о главном — где моя птица? Я во дворе ни одной курицы не видела и только сейчас поняла, что меня смутило — такая непривычная тишина.
— Все продала, как только в дом въехала. Кому на мясо, кому на развод.
— Вот ведь…
— Говорит, что имеет право. Меня не слушает, со двора гонит. Но ты уж не связывайся с ней, не ругайся. Кстати, вот, денег тебе отложила.
— Не надо, оставьте себе, — Маргарита прикрыла своей ладонью руку пожилой женщины. — У меня остались еще немного денег от бабушки. Сейчас развод оформлю и на алименты подам.
— Правильно, пусть по закону платит, а то эта Ленка всю его зарплату забирает.
— Все будет хорошо, — Марго улыбнулась, хотя в душе кипело негодование. Как Витя мог допустить такое? Ему нравится быть под каблуком?
— Внуков хоть привозишь будешь?
— Обязательно. И вы с папой в город к нам приезжайте.
Спустя два месяца суд официально расторг брак Маргариты и Виктора, она подала на алименты и окончательно переехала в квартиру матери.
Маргарите казалось, что жизнь понемногу налаживается, она даже нашла относительно доходную работу — продавцом на рынке. Там ее научили нехитрым уловкам, как заработать лишнюю копеечку. Все так жили, вот и она не отставала. Двое детей требовали постоянных вложений. Дети росли не по дням, а по часам, нужно было регулярно покупать новую одежду, обувь и школьные принадлежности. Но вскоре проблемы с детьми затмили все финансовые трудности. И нехватка денег показалась Рите сущей ерундой по сравнению с их поведением.
Маргарита целыми днями пропадала на рынке, по вечерам подрабатывала, убирая подъезды, и времени на воспитание детей у нее практически не оставалось. Они росли предоставленные сами себе. У Валентины Семеновны была своя жизнь — она встречалась с мужчиной, своего рода «гостевой брак», то есть то она у него гостила, то он у нее. Обоих это вполне устраивало.
Когда Свете исполнилось четырнадцать, а Дмитрию — десять, Маргарита схватилась за голову в отчаянии — дети, словно сговорившись, день ото дня «радовали» ее новыми выходками. То Дмитрия ловили на воровстве в магазине, то он с такими же, как он, подростками-бродягами шатался по подвалам. Жалобы на него от соседей и продавцов сыпались как из рога изобилия.
А Света… Проколола пупок, подруга выкрасила ей волосы в ядовито-рыжий цвет, на голове была не прическа, а настоящее бедлам.
Маргарита пыталась говорить с ними по-хорошему, но слова будто уходили в пустоту. Стоило ей переступить порог квартиры, как дети тут же учиняли что-нибудь эдакое. Успеваемостью в школе они тоже не блистали — Света кое-как перебивалась с тройки на четверку, а Дмитрия в четвертом классе оставили на второй год.
Подруги утешали ее — мол, потерпи, скоро это пройдет. У Светы переходный возраст, а Дмитрий просто попал в дурную компанию. Нужно быть с ним построже, все-таки мальчишка.
Едва дождавшись летних каникул, Маргарита собрала детей и почти насильно привезла их в деревню. Зайдя в дом к Виктору, она с порога заявила:
— Вот твои дети, оставляю их тебе на лето на перевоспитание. До этого ты никак не участвовал в их жизни все эти пять лет, если не считать алиментов. А я устала, слышишь? Я просто устала! Они совсем от рук отбились.
— Значит, из тебя плохая мать, раз не можешь с ними справиться.
— И это говоришь мне ты? Тоже мне, образцовый отец! Раз уж ты такой замечательный, наслаждайся общением с детьми, у тебя целых три месяца впереди. В конце концов, ты такой же родитель, как и я!
Развернувшись, она вышла и направилась к дому бывших свекра и свекрови.
— Здравствуй, дочка! Ты одна? — свекор встретил ее на крыльце.
— Нет, с вашими внуками. Они сейчас с отцом.
— Так пускай у нас поживут. Честно говоря, эта Ленка — еще та стерва. Им с ней несладко придется.
— А мне и не нужно, чтобы жизнь им медом казалась, наоборот — пусть хлебнут настоящей жизни. Все нервы мне вымотали. Но у вас жить им не надо, у вас с мамой сил не так много.
Переночевав у свекров, Маргарита отправилась обратно в город. Да, ей было тревожно и беспокойно, но она была уверена — поступает правильно.
Спустя неделю ее разбудил ранний звонок в дверь. Открыв, она остолбенела — на пороге стояла Света с чемоданом в руке.
— Я там жить не буду. Эта Ленка совсем замучила своими придирками. Вечно заставляет полы мыть, посуду, во дворе сорняки полоть. Нашла себе бесплатную прислугу. Я не Золушка, чтобы злой мачехе подчиняться.
— Ну да, ну да. Заставляет делать то, что ты дома никогда не делала.
— Ой, мам, одно дело — за нами троими посуду помыть, а другое — за пятерыми. Да еще их Пашка, наш новый братец, вечно все раскидывает, бегай за ним и собирай игрушки. Представляешь, она меня за ним нянькой поставила! Да зачем мне это надо? Я дома останусь, тут все мои друзья…
— Вот от этих-то «друзей» я тебя и увезла.
— Не начинай, мам. Я не хочу в той деревне жить.
— А Диме, что, нравится?
— Представляешь, да. Он с отцом на ферму ходил, его там на тракторе катали, познакомился с каким-то Максом, своим ровесником, и они теперь постоянно вместе. Правильно, его не заставляют по дому ничего делать. Кстати, он сказал, что хочет с отцом остаться.
— Посмотрим, — Маргарита растерялась. С одной стороны, она хотела перевоспитать детей, но не была готова к тому, что сын захочет жить с отцом.
Но в августе Виктор приехал в город сам и попросил Маргариту отдать ему вещи Дмитрия и забрать документы из школы.
— Значит, он решил остаться с тобой?
— Да, ему у нас нравится. Видимо, здесь ему плохо.
— Ну раз плохо, тогда конечно, — едва сдерживая слезы, Маргарита пошла собирать вещи сына. — А как твоя жена к этому отнеслась?
— Нормально. Павлик очень привязался к старшему брату. Лена не против, чтобы сын жил с нами. Тем более, если ты не можешь с ним справиться.
— Посмотрим, как у вас это получится.
Последующие четыре года Маргарита и Света жили вдвоем. Дмитрий приезжал к матери на праздники, изредка на выходные, но его всегда тянуло обратно. Сначала Марго не понимала причину такой тяги к деревенской жизни, но вскоре узнала нечто, от чего у нее волосы встали дыбом.
Однажды на домашний телефон позвонили из отделения милиции и попросили срочно приехать. Уже на месте она с ужасом узнала, что ее сын промышляет попрошайничеством. Садится рано утром на электричку и ходит по вагонам, выпрашивая деньги. На обратном пути в деревню — то же самое.
В ходе разбирательства выяснилось, что это происходило каждые выходные. Дмитрий говорил отцу, что едет к матери, а на самом деле, насобирав денег у сердобольных пассажиров, целый день болтался в городе с сомнительной компанией. Его, естественно, поставили на учет. В ярости Маргарита поехала в деревню к бывшему мужу и устроила там грандиозный скандал:
— Вы обвиняете меня в том, что я плохая мать, а сами позволили ему попрошайничать в электричке!
Дмитрия тогда строго наказали, и с тех пор, каждый раз, когда он собирался в город, Виктор лично провожал его до станции, а Маргарита встречала и заставляла выворачивать карманы, опасаясь рецидива.
Пока она билась над исправлением Дмитрия, от нее ускользнула дочь. Она знала, что та с шестнадцати лет встречается с парнями. Света не спешила знакомить их с матерью, меняя их как перчатки.
Впервые узнав о романах дочери, сидя с ней за чаем, Маргарита осторожно завела разговор.
— Дочка, ты же понимаешь, что отношения с парнями могут привести к беременности…
— Мам, я не маленькая, и знаю, что существуют презервативы… — перебила ее дочь.
Маргарита поперхнулась чаем. Она уставилась на Свету и все-таки задала главный вопрос.
— Ты что, уже…?
— Мам? А что тут такого? У всех моих подруг есть парни. Не переживай, мы предохраняемся. Так что беременности пока не будет.
Маргарита не нашлась, что ответить. Да, она сама вступила в близость с Виктором до брака, но ей было уже восемнадцать, да и дело шло к свадьбе. Он был ее первым и единственным мужчиной. Но разговор с дочерью происходил, когда той едва исполнилось шестнадцать, и у Маргариты не хватило духу спросить, когда та приобрела первый опыт.
К восемнадцати годам Света и вовсе перестала ночевать дома. Бесполезно было что-то говорить, на все упреки она отвечала одно:
— Я уже взрослая и не обязана перед тобой отчитываться!
И как раз в то же время, когда Дмитрия поставили на учет, Света объявила матери, что беременна. Придя как-то домой, она села на стул и попросила мать выслушать ее.
— Тут такое дело… Мы собирались со Стасом пожениться, даже заявление в ЗАГС уже подали, — слушая дочь, Маргарита горько усмехнулась, история повторялась с пугающей точностью. — Мам, не улыбайся, ничего смешного. Мы хотели тебе все рассказать, но все откладывали. В общем, решили, что раз уж мы почти муж и жена, то можно не предохраняться. Мы, конечно, не планировали ребенка прямо сейчас, пользовались календарным методом, но то ли я ошиблась в подсчетах, то ли сбой какой случился, в общем, я забеременела. Я не расстроилась, думала, скоро же свадьба. Сегодня пошла к нему, хотела договориться, когда вам встретиться и все обсудить, но застала его с моей же подругой, Катей. Представляешь, подлец, прямо перед свадьбой изменил мне! Теперь, как ты понимаешь, замуж я не выхожу.
— Замуж-то не выходишь, а ребенок?
— А что ребенок? Сделаю аборт. Этот негодяй даст денег, и я пойду в клинику.
— Света, подумай хорошенько, не горячись. Может, простишь его?
— А что же ты отца не простила?
— Я-то простила, вот только он быть прощенным не захотел.
Спустя пару часов Света вернулась домой в слезах и сообщила, что Стас отказался давать деньги на аборт, заявив, что раз она забирает заявление из ЗАГСа, пусть сама и расхлебывает последствия.
— Представляешь, какая сволочь… — Света рыдала у матери на плече. — Мам, дай денег на аборт, мне его ребенок не нужен.
— Доченька, может, все-таки подумаешь? Давай сходим к врачу вместе!
Гинеколог провела с девушкой обстоятельную беседу и объяснила, что если та сейчас избавится от ребенка, в будущем могут возникнуть серьезные проблемы с зачатием.
— Света, роди малыша, я помогу тебе его вырастить.
В положенный срок Света родила крепкого и здорового мальчика, которого назвали Александром. Первый год она не отходила от ребенка ни на шаг. Маргарита только удивлялась — надо же, какая ее дочь оказалась заботливой и нежной мамой. Она помогала Свете с малышом, вставала к нему по ночам, гуляла с коляской. Они были счастливы этим маленьким чудом, малыш радовал их своим развитием, Света словно переродилась. Так ей казалось…
Единственное, что омрачало жизнь Маргариты в тот период, — это поведение Дмитрия. Когда ему исполнилось шестнадцать, его осудили за кражу. Дали реальный срок, так как это был не первый случай: в пятнадцать его поймали на воровстве кошелька у прохожего. Тогда Маргарита и Виктор отделались крупным штрафом. Лена скандалила и требовала забрать сына к себе, на что Маргарита резонно отвечала — у него есть родной отец, который сам пожелал оставить ребенка у себя. Вот закончит девять классов, поступит в училище и тогда уедет.
Во второй раз Дмитрия поймали на краже металлолома, ему назначили исправительные работы.
А в шестнадцать лет, когда он подал документы в училище, парень попался на краже мобильного телефона. Учитывая рецидив, суд приговорил его к одному году колонии.
И Виктор, и Маргарита не могли понять, что творится с их сыном, в чем причина его поведения? Они винили во всем друг друга. Марго припоминала бывшему мужу их развод, говоря, что те годы, когда она одна тянула детей, и привели к такому печальному результату. А Виктор, в свою очередь, называл Маргариту плохой матерью, задевая и Свету, упрекая, что та родила ребенка без мужа. Каждая их встреча заканчивалась ссорой, и Маргарита старалась свести общение с бывшим мужем к минимуму.
Когда Сашеньке исполнилось два года, Света устроила его в детский сад и сама вышла на работу. В то же время из колонии освободился Дмитрий. Он вернулся в квартиру матери, и с тех пор у Маргариты не было ни дня покоя — устроившись грузчиком на склад, Дмитрий каждую получку пропивал с друзьями. Прогуляв неделю, он возвращался домой и жил на ее средства. Света начала возмущаться, говоря, что не намерена содержать брата-алкоголика. Обстановка в семье накалялась до предела. Рита думала, что этому не будет конца, и в отчаянии мечтала, чтобы все это поскорее закончилось. Но, как гласит народная мудрость, — будь осторожен в своих желаниях, ибо они имеют свойство сбываться.
Дмитрия снова арестовали, на этот раз по двум статьям сразу — ограбление и нанесение телесных повреждений. Получив шесть лет колонии, он отправился отбывать наказание.
В доме воцарилась тишина, прекратились скандалы, и Маргарита, хоть и переживала за сына, с горечью понимала — другого исхода и следовало ожидать.
И тут она получила новый удар, на этот раз оттуда, откуда не ждала, — от Светы. Та влюбилась. Только своему новому избраннику о сыне, которому было уже четыре года, почему-то забыла сообщить…
В один прекрасный день она просто пришла, собрала свои вещи и, бросив матери на ходу, что у нее начинается новая жизнь, выскочила из квартиры, на прощание крикнув, что заберет сына, как только расскажет жениху о его существовании.
Женщина была в полном смятении — что вообще происходит? Естественно, она не стала обращаться в органы опеки, боясь, что ребенка заберут в приют. Но, созвонившись с дочерью, настояла на том, чтобы та оформила у нотариуса доверенность на ребенка, — мало ли что может случиться.
И сделала это вовремя, потому что вскоре Света расписалась со своим парнем и уехала в другой город, так и не признавшись ему во всем и оставив сына на попечение матери.
Пять долгих лет Маргарита ждала, что дочь вернется и заберет Сашеньку, но та лишь изредка звонила, интересуясь их жизнью, и время от времени переводила немного денег. А потом «обрадовала» мать новостью о том, что снова беременна.
— Мам, вот сейчас родится малыш, мне будет тяжело с двумя, потерпи еще немного, пожалуйста. Маргарита лишь тяжело вздыхала. Она уже давно потеряла веру в то, что дочь когда-либо остепенится.
Когда ее внук пошел в пятый класс, ей позвонил зять, Константин, и спросил, не у нее ли Света. Женщина очень удивилась — он никогда раньше ей не звонил, они практически не общались.
— Здравствуй, Костя. А почему ты у меня ее спрашиваешь?
— Ее нет уже двое суток, я тут один с дочкой. Мы немного поссорились, и она ушла, я подумал, вдруг к вам уехала.
— Нет, ее здесь не было. Обратись в полицию, вдруг что случилось.
— Так и сделаю…
Сутки Маргарита не находила себе места, а на следующий день на экране телефона снова высветился номер зятя.
— Алло, Костя, ты нашел Свету?
— Она сама объявилась. Прислала смс, написала, что у нее теперь другая жизнь и что заберет дочь, как только устроится.
— Опять?
— Что значит «опять»?
Маргарита не сдержалась и сделала то, что давно должна была сделать, — рассказала зятю о существовании Александра.
— Вот ведь сумасшедшая! — в сердцах воскликнул Константин. — У меня к вам просьба — не могли бы вы забрать на время Машеньку к себе? Мне одному с маленьким ребенком тяжело.
— Нет, прости, Костя. Мне сейчас и с Сашей хлопот хватает. Это твоя дочь, ты ее отец, а мне с двумя внуками будет невмоготу. Я же работаю, я не на пенсии, куда мне еще и маленького ребенка?
— Ладно, я своим родителям позвоню.
Спустя несколько лет, сидя за праздничным столом, Маргарита с теплой улыбкой вспоминала вчерашний вечер. Они с подругами прекрасно отметили ее день рождения. Ее внук, тринадцатилетний Александр, виртуозно исполнил на скрипке красивую мелодию, приведя в восторг всех гостей.
Она вложила в воспитание внука всю свою любовь и накопленный горький опыт. Наученная ошибками прошлого, она находила время для душевного общения с ним, несмотря на усталость после работы. Он хорошо учился, его дневник пестрел пятерками и четверками, она записала его в музыкальную школу по классу скрипки и на уроки рисования. Оказалось, у мальчика настоящий талант.
— Наверное, в прадеда пошел, — думала она, вспоминая своего отца. Она даже улавливала в Саше знакомые черты лица и некоторые жесты вызывали у нее удивление — до чего же он похож на ее папу.
Почему ее собственные дети не пошли по такой дороге? Дмитрий, освободившись из колонии, уехал на заработки в другой город. Что с ним, она не знала, раз в месяц он звонил, формально интересуясь ее жизнью, но было видно, что делает это скорее по обязанности, из чувства долга за те передачи, которые она носила ему в тюрьму.
А Света… Объявилась полгода назад. Саша был крайне удивлен, увидев на пороге незнакомую женщину. Улыбнувшись ему, она спросила:
— Ты Александр?
— Да.
— Привет, а я твоя мама!
— Саша, кто там? — на голоса из кухни вышла Маргарита и остолбенела, увидев родную дочь.
Внук тут же проскочил мимо нее и захлопнул дверь в свою комнату.
— Мама, я вернулась. Теперь я буду жить с вами. С тобой и с сыном. Ничего у меня в личной жизни не складывается.
— Зато у меня складывается. Я выхожу замуж.
— Но тебе же пятьдесят лет! Куда ты собралась? Какой еще «замуж»?
— А разве я не имею права на личное счастье?
— А мне теперь куда идти? — давила на жалость дочь.
— Туда, откуда пришла.
— Но с сыном я могу поговорить?
— Попробуй, — Маргарита отступила, пропуская Свету в квартиру. Та подошла к двери комнаты и тихонько постучала.
— Саш, выходи, давай поговорим.
— Я не выйду, убирайся отсюда! Ты мне не мать и никогда ею не станешь! Ты нас предала! Я выйду только когда ты уйдешь! Оставь нас с бабушкой в покое!
— Мама? Это ты его так настроила против меня?
— А его нужно было настраивать? Знаешь, на удивление, Саша очень умный и проницательный мальчик, явно не в тебя и не в его отца пошел. Он давно все сам понял. Сначала я «кормила» его сказками о твоих командировках, но потом он все раскусил. Так что, сама видишь, он пока не готов с тобой общаться. Уйди, прошу тебя. Кстати, ты не забыла о Машеньке?
— Не забыла. Меня вот только лишили родительских прав на нее.
— Считаю, абсолютно справедливо. Мать из тебя никудышная. А теперь уходи, дай Саше успокоиться. И не приходи сюда, пока он сам не захочет тебя видеть.
Закрыв дверь за дочерью, Маргарита задумалась — а правильно ли она поступила?
Эпилог
В этом году Маргарита вновь с гордостью и нежностью наблюдала за успехами внука. Он с отличием окончил школу и поступил в престижный медицинский институт. Когда Света в очередной раз появилась на пороге ее квартиры, Александр высказался очень кратко и твердо:
— Тебе здесь не рады. Я не хочу тебя видеть и прошу не мешать нам с бабушкой жить нашей жизнью.
Маргарите, с одной стороны, было искренне жаль дочь. Но любовь к внуку была сильнее, и она сделала свой выбор в его пользу. К слову, женщина чувствовала себя по-настоящему счастливой. В свои пятьдесят четыре года она имела все, что заслужила: любящего супруга (главного инженера на предприятии, где она работала последние годы), который боготворил ее, внука, которым можно было гордиться, и стабильный достаток в доме. Иногда, вспоминая молодость, она тихо вздыхала, но потом брала себя в руки — ту Лену она видела недавно, от той былой городской красоты не осталось и следа, суровый деревенский быт наложил на нее свой отпечаток. Да и в бывшем муже не осталось и тени той мужественности и обаяния, за которые она когда-то его полюбила. Дети… Что ж, дети уже взрослые. Да, она часто ловила себя на мысли, что была далека от идеала материнства, но зато она стала прекрасной бабушкой, и взаимная любовь, уважение и успехи внука были тому наилучшим подтверждением. Ее сад, хоть и взращенный с опозданием, наконец-то начал давать свои сладкие и такие долгожданные плоды.