Воздух в прихожей был густым и неподвижным, пахшим чужими духами и жареной картошкой. Лера замерла на пороге, ощущая, как усталость, копившаяся весь день, тяжёлым свинцом оседает в ногах. Она мечтала о тишине, о тёплой воде душа, о книге, страницы которой пахнут типографской краской, а не о чужих голосах, заполонивших её дом.
— Привет, родная, а у нас гости, — произнёс Максим, приоткрыв дверь пошире и касаясь губами её щеки. Его голос звучал неестественно бодро.
— Гости? — удивилась она, с усилием возвращаясь к реальности. — И кто же это?
— Лёшка с Ириной. Ну и ребятишки, само собой.
— Понятно, — тихо выдохнула Лера, расстёгивая пуговицы на пальто. И тут же из гостиной донёсся визгливый смех и топот маленьких ног — Марка и Милы, детей его брата.
— Переодевайся, мой руки и присоединяйся, — сказал муж, забирая у неё сумку. — Иришка картошки с салом нажарила, просто пальчики оближешь.
— А по какому поводу такое празднество? — устало спросила она, сгибаясь, чтобы снять сапоги. Её спина ныла от напряжения. — Что отмечаем?
— Да так, просто. Соскучились, наверное. Разве нужен особый повод, чтобы увидеться с самыми близкими?
Мысль о том, что этот вечер, который она мысленно посвятила себе и тишине, безвозвратно утрачен, вызвала в душе горькую волну разочарования. Леонид, старший брат Максима, всегда вызывал в ней смешанные чувства. Он казался ей человеком с слишком громким голосом и слишком тонкой кожей, обидчивым и вечно ставящим свои интересы выше чужих. А его супруга, Ирина, была его идеальной парой — такой же проницательной и едкой. Лера знала, что изначально они были против их брака с Максимом, лелея надежду на его союз с подругой Ирины. И хотя с тех пор прошло немало времени, лёгкий осадок неодобрения и снисходительности витал в воздухе каждый раз, когда они встречались.
Войти на кухню было всё равно что шагнуть на чужую территорию. Стол ломился от яств, в воздухе витал запах еды и алкоголя.
— О, Лерка, наконец-то! — громко воскликнул Леонид, жестом приглашая её к столу. — Мы уж думали, ты ночевать на работе останешься. Как дела?
— Всё в порядке, — отозвалась она, скользя взглядом по заставленным тарелкам.
— Я тут немного похозяйничала, надеюшь, не против? — сказала Ирина, и в её голосе звенела сладковатая фальшь. — Использовала, что в холодильнике нашла. Не сочти за дерзость.
— Всё нормально, — Лера заставила свои губы растянуться в подобии улыбки.
— Ну, тогда с приездом хозяйки! — засуетился Леонид, наливая в стопки янтарную жидкость. — Простую жизнь усложнять не будем, выпьем без повода.
— Я пас, — тихо, но твёрдо сказала Лера.
— А почему такое решение? — тут же откликнулась Ирина, поднимая бровь.
— Голова раскалывается, день выдался не из лёгких. Да и завтра с утра пораньше нужно быть на ногах.
— Так это же верный признак, что нужно расслабиться! — не унимался Леонид. — Ты у нас прямо герой труда, вся в заботах.
— Да уж, на работе пропадаешь, а дома, гляжу, небогато, — скривила губы Ирина. — Хорошо, хоть детей у вас пока нет, не пришлось бы им на одних хлебных корках сидеть… Ладно, хоть картошка в кладовке была, не пропадать же добру.
В этот момент из гостиной донёсся оглушительный треск, за которым последовал пронзительный детский плач. Ирина сорвалась с места, как ошпаренная. Лера, сжав сердце, последовала за ней. На полу, у серванта, лежали осколки керамической вазы. Её вазы. Той самой, что когда-то подарил отец, чьи руки смастерили этот хрупкий сосуд. Его уже не было в живых, и эта вещь была одним из последних, самых дорогих материальных воспоминаний о нём.
— И зачем вообще такие дорогие вещи на виду ставить? — с ходу начала оправдываться Ирина, осматривая детей. — Ну покажите маме ваши ручки, мои хорошие. Нигде не порезались?
Лера молча, с трудом сдерживая подступившие к горлу слёзы, принялась собирать осколки. Ваза стояла не на виду, она занимала свой законный уголок на верхней полке серванта. Но маленькие Марк и Мила, оставшись без присмотра, устроили настоящий штурм семейных ценностей. Она знала, что любые попытки указать на это Ирине приведут лишь к новому витку конфликта, а сил на него у неё не оставалось вовсе.
— Ну что, договорились? — раздался голос Леонида, когда женщины вернулись на кухню. — Завтра, после обеда, движем в банк?
— Конечно, — быстро ответил Максим, избегая встретиться взглядом с женой.
— О чём вы договорились? — тихо спросила Лера, чувствуя, как по спине пробегают мурашки.
— Это чисто мужские, семейные вопросы, — отрезала Ирина.
— В каком смысле? — нахмурилась Лера. — А мы с тобой разве не семья?
— Макс, пойдём подымим, — обратился к брату Леонид, вставая из-за стола.
— Да я вроде завязал…
— Ничего, просто подышишь свежим воздухом.
— Так для чего вам понадобилось идти в банк? — не отступала Лера, когда мужчины вышли на балкон.
— Думаю, Максим сам всё тебе объяснит, — уклончиво ответила Ирина, поправляя салфетку. — Но я бы на твоём месте не лезла в эти дела. Тем более, твоё положение и без того не самое прочное.
— Что ты хочешь сказать? — Лера почувствовала, как сжимается сердце.
— Ну, вы с Максом вместе уже сколько лет? Четыре, кажется. А детей всё нет. Тебе стоит быть ему благодарной просто за то, что он до сих пор с тобой. Другой бы уже давно нашёл себе женщину, способную подарить ему наследника.
Слова Ирины попали точно в цель, в самую незащищённую, больную точку её души. Мечта о ребёнке была их общей с Максимом мечтой, но пока что небеса отказывались им благоволить. Они прошли все обследования, врачи разводили руками, говоря, что всё в порядке и нужно просто ждать. Но ожидание становилось мучительным, особенно для неё.
— Хочешь сказать, он живёт со мной из жалости? — прошептала Лера.
— Ну… не мне судить, конечно… Но Макс так обожает наших детей, представляю, как он хочет своих. Кстати, Рита, помнишь, та самая? Недавно второго родила.
— И к чему ты это говоришь?
— Да ни к чему, просто информация к размышлению… И совет мой запомни: не вмешивайся. А вообще, я всегда считала, что Макс совершил огромную ошибку, когда ушёл от Риты…
Дальнейший разговор прервало возвращение мужчин. Вечер тянулся мучительно долго, каждая минута была испытанием. Лера изо всех сил старалась поддерживать беседу, кивала, улыбалась, но внутри у неё всё замерло и похолодело. Когда гости наконец ушли, пробив одиннадцать, она молча, почти машинально, убрала со стола и, загрузив посуду в посудомойку, подошла к мужу.
— Макс, объясни, для чего тебе и твоему брату понадобился банк? Или это тайна за семью печатями?
— Что ты, Лер, у нас с тобой нет секретов, — он попытался обнять её, но она отстранилась. — Леша попросил оформить на меня кредит для них.
— Что? — она отшатнулась, как от удара. — Кредит? Ты в своём уме?
— Ну да. Они с Ирой хотят сделать капитальный ремонт в квартире, а ему не одобряют, кредитная история подвела. Ирина же не работает, ей тем более не дадут такую сумму.
— И ты согласился? — её голос дрогнул от неверия.
— Согласился, — муж упрямо смотрел в пол. — Лер, это чистая формальность. Леша сам будет вносить платежи, я в нём не сомневаюсь. Я не могу отказать родному брату, ты должна это понимать.
— Нет, Максим, не понимаю. И считаю, что это неправильно!
— Лер, да о чём ты? Что в этом неправильного? Мы братья, мы должны помогать друг другу. Разве не так?
— Всё так, если бы речь шла о реальной помощи. Ты уверен, что он будет платить? Я — нет. Я в этом совершенно не уверена.
— Лер, я его знаю с детства. Давай не будем об этом, хорошо? Не усложняй.
— Он тоже считает, что у меня «непрочное положение»?
— О чём ты?
— Так мне Ирина сказала. Что ты живёшь со мной из жалости.
— Какой вздор! Я тебя люблю!
— Любишь, но решения, которые касаются нас обоих, принимаешь в одиночку.
— Лер, не сердись! — он снова попытался привлечь её, но она оставалась неподвижной. — Я не могу отказать Леше, он же семья. А в их квартире и правда давно нужен ремонт. Не злись…
— Делай как знаешь, — прошептала она, чувствуя, как последние силы покидают её. Спорить было бесполезно.
Она приняла душ, и вода смыла с неё пот и усталость, но не смогла смыть тяжёлый осадок с души. Лёжа в постели, она прислушивалась к тишине, но внутри неё стоял гул от нахлынувших тревожных мыслей. Утром она предприняла ещё одну, последнюю попытку.
— Макс, может, передумаешь? У меня очень плохое предчувствие.
— Лер, ну что за предчувствия? Ты правда думаешь, что родной брат может меня подвести?
— Подумай сам. У них не самые высокие доходы. Они потянут этот кредит? Ирина не работает, а детей двое.
— Так Ира как раз работу ищет. Они поэтому и кредит затеяли, что скоро доходы вырастут. Всё будет в порядке.
— Ирина работу ищет? — Лера не могла скрыть удивления.
Ирина с гордостью декларировала свою роль хранительницы очага, заявив когда-то, что её призвание — быть женой и матерью, а все финансовые вопросы — удел мужчины. «Я не собираюсь надрываться на работе, а потом ещё и дома вторую смену отрабатывать, — говорила она. — Дети — это уже полноценная работа».
— Ну да, а что тут удивительного? — пожал плечами Максим. — Дети подросли, в сад ходят, так что она вполне может и поработать. Тем более, раз уж кредит планируют.
— Это прекрасно. Пусть устроится, отработает испытательный срок, и тогда сама возьмёт кредит. Не за чем тебя в это впутывать. Они взрослые люди и должны сами нести ответственность за свою жизнь.
— Лер, пока она устроится, время пройдёт, да и хорошую работу сходу не найдёшь. А ремонт они начинать хотят уже сейчас. Как я могу не помочь брату? Леша уже и с бригадой договорился. Квартира-то от бабушки, там всё ветхое, ты сама видела.
— И, кстати, это и твоя квартира тоже, — напомнила Лера. — Бабушка завещала её вам обоим. По-хорошему, вы должны были её продать и поделить деньги.
— Лер, что ты стала такой меркантильной? Все помнят, что это и моя доля. Но Леша старший, он женился раньше, вот и вселился. Она пустовала же. А у нас с тобой есть своё жильё. Я не могу выгнать родного брата на улицу и требовать продажи. Это не по-семейному. У него семья, дети.
— А мне кажется, Леша на твоём месте поступил бы иначе, — грустно вздохнула Лера. — Особенно с такой женой, как Ирина. Она своего не упустит.
— Лер, давай закончим этот разговор, а? — голос Максима стал резким. — Ты выросла единственным ребёнком в семье, может, поэтому и не до конца понимаешь, что такое братские узы… Вот если бы у тебя были брат или сестра…
— Понятно! — перебила она его, и в глазах блеснули обида и гнев. — Значит, я эгоистка? И мне неведомы родственные чувства? И как же ты, Максим, уживаешься с таким чудовищем?
— Прости, я не хотел тебя обидеть, — спохватился он. — Но и ты хороша. Зачем на Лешу напраслину возводишь? «Предчувствие»… Я знаю его лучше, и я доверяю ему, как самому себе! Точка.
— А я думала, мы семья и всё решаем вместе, — тихо сказала она. — А ты даже не посчитал нужным со мной посоветоваться, просто поставил перед фактом.
— Потому что я знал твою реакцию! Ты всегда их недолюбливала…
— И была для этого причина, — парировала Лера. — Или ты забыл, как они нас чуть не поссорили, когда мы только начали встречаться? Поэтому я и не верю им.
— Да брось, это же было сто лет назад! Мы тогда и не женаты ещё были. Ира просто злилась из-за Риты, но это всё в прошлом. Сейчас они к тебе прекрасно относятся. Лера, ты моя жена, я люблю тебя, но брат есть брат, я обязан ему помочь. Ладно, всё, тема закрыта, а то на работу опоздаем.
Настроение было безнадёжно испорчено. Ей было горько и обидно, что муж так легко отстранил её от важного решения. И её неверие в Леонида и Ирину имело под собой почву. Пару лет назад они уже занимали у них крупную сумму. Возвращать её не спешили, находя всё новые и новые причины: то детям зимние вещи нужны, то путёвка маме Ирины в санаторий, то ещё что-то. Максим успокаивал её, говоря, что деньги — дело наживное, и портить отношения с братом из-за них не стоит. А потом Леонид попал в небольшую аварию, и Максим великодушно простил им тот долг, заявив, что в такой ситуации нельзя требовать деньги с родного человека. Лера тогда впервые почувствовала, как между ними пробежала трещина.
Отношения после оформления кредита стали прохладными, в доме повисло невысказанное напряжение. Лера злилась и на мужа, и на себя, предчувствуя беду. Ирина действительно не торопилась с работой, зато в её гардеробе внезапно появился дорогой норковый полушубок.
— Макс, они точно кредит на ремонт потратят? — как-то спросила Лера.
— Конечно, на ремонт. Какие подозрения?
— А ты не заметил новую шубу у Ирины?
— Мне что, больше нечего делать, как разглядывать гардероб жены брата? Купила и купила. У тебя тоже есть шуба, и ничего.
— Я свою купила на свои деньги. Накопила. И не просила никого брать для меня кредит.
— Лер, это их личное дело, на что они тратят деньги. Может, и на шубу хватило, и на ремонт осталось. Какая разница? Платить по кредиту они будут сами. Вот на следующей неделе первый платёж, Леша сказал, что переведёт.
Через неделю Лера спросила о платеже.
— Конечно, внёс, — ответил Максим, но его взгляд был потухшим.
— Что-то случилось?
— У Леши задержали зарплату, так что в этом месяце пришлось платить из наших денег. Просрочку допускать нельзя.
— Вот как! — воскликнула Лера. Её худшие ожидания начинали сбываться.
— Только не говори, что была права, ладно? Это временные трудности. Получит зарплату — вернёт.
— Сам-то веришь в это?
— Верю. Почему я не должен верить родному брату?
Она не стала спорить. А через несколько дней, случайно столкнувшись с Ириной в торговом центре, где та с наслаждением шопилась, Лера получила подтверждение своим догадкам.
— Надеюсь, Леонид не забыл перевести деньги для кредита? — прямо спросила она.
— А я почём знаю? — пожала плечами Ирина. — Это их мужские дела, я не вмешиваюсь. И тебе не советую.
— Как это «их дела»? Максим взял для вас кредит, а теперь сам его гасит. Это нормально?
— Отстань, Лерка, пусть мужчины разбираются. Они братья, как-нибудь договорятся.
— А как работа? Уже нашла что-то?
— Какая работа? — ехидно улыбнулась Ирина, поглаживая живот. — У нас такие новости! Третьего ждём. Вот, балую себя, мне сейчас положительные эмоции просто необходимы. Дети — это такое счастье! Тебе, правда, не понять… Ладно, бегу, детишек из сада забирать.
Новость ударила под дых. Лера почувствовала, как её сердце сжимается от обиды и боли. Она так мечтала о ребёнке, а Ирина использовала это как оружие. Теперь не оставалось сомнений: кредит они выплачивать не станут, прикрываясь «многодетностью».
Вечером Лера рассказала мужу о встрече.
— И кстати, есть новости. Хотя, возможно, ты уже в курсе. Ирина ждёт ребёнка.
— Правда? — Максим выглядел искренне удивлённым. — Не знал… Ну они дают… И как они собираются в своей двушке с тремя детьми?
— Наверное, попросят, чтобы ты оформил на себя ипотеку на квартиру побольше, — спокойно сказала Лера.
Максим поперхнулся.
— Лер, что за чушь? — прокашлялся он.
— А что тебя удивляет? Кредит они платить не хотят, а теперь будут давить на жалость. И мне всё это, Максим, глубоко противно.
— Кредит — это одно, а ипотека — совсем другое, — задумался он. — Нет, на такое я не соглашусь… Да они и не предложат такого, это уже перебор.
— Позвони завтра брату, напомни о платеже. Уверена, я окажусь права. Ты сам залез в эту кабалу, доверившись им. Пора бы уже понять, что даже родственникам нельзя слепо доверять.
Максим молча смотрел на жену, и в его глазах читалась тяжёлая внутренняя борьба. Ему не хотелось верить в подлость брата, но голос разума подсказывал, что Лера права.
На следующий день он позвонил Леониду. Тот подтвердил, что зарплату получил, и сразу же перешёл в наступление: «Слушай, а твоя жена не много ли себе позволяет? Вчера Иру чуть ли не до слёз довела. А ей сейчас нервничать нельзя!» Максим попытался вернуть разговор к кредиту, но брат тут же сменил пластинку: «Вить, в этом месяце не могу, прости. Ире УЗИ платное делать, витамины, фрукты… Платёж у тебя не такой и большой, у вас с Лерой двое доходов, детей нет, куда вам деньги девать?»
— То есть ты отказываешься платить? — холодно спросил Максим.
— Я не отказываюсь, обстоятельства изменились! Я скоро многодетный отец. Считай, это твоя помощь племянникам. У тебя детей нет и, похоже, уже не будет, если только жену не поменяешь. Так что радуйся за нас! Я тут подумал, если мальчик родится, назову его в твою честь, Максимкой. И крёстным тебя сделаю. Будет тебе как сын!
— Знаешь, что я думаю? — голос Максима дрогнул от ярости и разочарования. — Думаю, что был последним глупцом, когда согласился на эту авантюру. Надо было Леру слушать. Не ожидал я от тебя такой подлости, Леша…
— Ой, не начинай! «Жену не послушал». Ты что, под каблуком? Твоя-то даже родить не может, а права качает.
— Леша, не смей говорить о Лере в таком тоне!
— А что такого? Констатирую факты. И, кстати, ты забыл, что квартира, в которой я живу, и твоя тоже. Почему я один должен за всё платить?
— Потому что ты в ней живёшь!
— Так мы со временем к тёще переедем, эту продадим, и ты свои деньги назад получишь, ещё и в плюсе останешься! Не делай из мухи слона.
После этого разговора Максим вернулся домой совершенно разбитым.
— Лера, прости меня, — сказал он, едва переступив порог. — Я был слепым и доверчивым ослом.
— Поговорил с братом? — она и без того всё поняла по его лицу.
— Да. Всё именно так, как ты и предсказывала. Он и не думал платить. Ещё и меня же виноватым выставил… Мне так противно… Я всегда ему помогал, а он… он просто пользовался моей доверчивостью. Мне так стыдно перед тобой.
— Максим, — она подошла и обняла его, прижавшись щекой к его груди. — Всё это очень горько и неприятно, но теперь это не имеет значения. Мы этот кредит выплатим, а для тебя это станет уроком.
— Ещё каким… Родной брат. Лера, я обещаю, что отныне все решения мы будем принимать только вместе. Прости меня.
— А знаешь, я сегодня кое-что узнала, и на фоне этой новости кредит кажется такой мелочью.
— Что ещё? — он сгорбился, ожидая нового удара.
— Мне сегодня на работе стало плохо, закружилась голова. Я списала всё на усталость, но коллега спросила, не беременна ли я. Я заглянула в календарь… Сделала тест. Он показал две полоски. Я поехала к врачу, чтобы убедиться наверняка… Максим, у нас будет ребёнок.
— Лера! — он схватил её на руки и закружил по комнате, а по его щекам текли слёзы. — Это правда? Это самое чудесное, что могло случиться!
В тот вечер горечь обмана и предательства отступила, уступив место новой, чистой и светлой надежде. Они сидели, прижавшись друг к другу, и строили планы, в которых не было места Леониду и Ирине. Их мир сузился до размеров маленькой вселенной, которая начиналась прямо здесь, в этой комнате, и центром её было их будущее, их чудо.
Прошло несколько месяцев. Жизнь Натальи и Максима наполнилась новым, трепетным смыслом. Они с нетерпением ждали появления малыша, специально не стали узнавать его пол, желая сохранить интригу до самого конца. Они знали, что будут безумно счастливы, будь у них сын или дочь.
Отношения с Леонидом и Ириной сошли на нет. От родителей они узнали, что у Ирины случился выкидыш. Трагедия произошла на даче у друзей, Леонид был нетрезв и не смог отвезти её в больницу, пришлось вызывать «скорую», но время было упущено. Их брак, и без того державшийся на тонких нитях взаимных претензий, не выдержал этого удара. Ирина винила во всём мужа, их жизнь превратилась в ад.
К тому же, как и предчувствовала Лера, ремонт, сделанный наспех и с грубыми нарушениями, привёл к потопу, затопив соседей. Те подали в суд, и Леониду пришлось залезать в новые долги, чтобы рассчитаться. Он пытался снова просить помощи у брата, но получил твёрдый отказ. Максим и Лера смогли быстро погасить злополучный кредит, им помогли родители Леры, безмерно счастливые скорому рождению внука.
Их дочке, которую они назвали Вероникой, исполнился годик, когда Леонид и Ирина окончательно развелись. Леонид ушёл к другой женщине, а Ирина с детьми переехала к матери. Вскоре после развода Леонид, оказавшийся в сложном положении, предложил брату продать бабушкину квартиру. Максим согласился. Теперь они изредка видятся у родителей, отношения остались прохладными, но без открытой вражды. Максим смог простить, но не смог забыть. Он понял, что родство — это не индульгенция на предательство, а ответственность, которую несут обе стороны.
Новая спутница Леонида оказалась тихой, спокойной женщиной, и Лера даже нашла с ней общий язык. Что касается Ирины, то ей теперь пришлось много работать, чтобы содержать детей, и она даже была рада, когда Леонид забирал их на выходные, давая ей передышку.
Однажды вечером, укачивая на руках заснувшую Веронику, Лера смотрела в окно на зажигающиеся в городе огни. Они с Максимом прошли через тяжёлое испытание, но оно не разбило их, а закалило. Оно научило их слушать и слышать друг друга, доверять не громким словам, а тихому биению двух сердец, бьющихся в унисон. И самым главным открытием для них стало простое, как всё гениальное, знание: самое дорогое — это не вещи, не деньги и даже не старые фамильные вазы. Самое дорогое — это тишина и покой в собственном доме, это доверие в глазах любимого человека и это тёплый, доверчивый комочек, спящий у тебя на груди. Всё остальное — суета, которая рано или поздно рассеивается, как дым, уступая место вечному и настоящему.