Летнее утро вливалось в комнаты потоками жидкого золота, пылинки танцевали в солнечных лучах, словно ожившие звездочки. Но этой идиллии не было места в квартире, где царила приятная, хотя и суетливая, предотъездная неразбериха. Воздух был густ от аромата свежезаваренного кофе и тревожного ожидания. Два чемодана, будто уставшие путники, жались друг к другу у самого порога, готовые в любой момент ринуться в дорожное приключение.
Марта, словно заводная фея в легком домашнем халате, порхала между ванной и спальней, ее руки успевали одновременно застегивать косметичку, проверять паспорта и сметать в дорожную сумку зарядные устройства, панамки и пачку влажных салфеток. Ее движения были отточены и быстры, но в глазах плескалась легкая паника, присущая всем, кто боится забыть что-то важное в последний миг.
Их семилетний сынишка, весь состоящий из нескончаемой энергии, с воинственным кличем носился по коридору, вооружившись ярко-зеленым водяным пистолетом. Его цель — пятилетняя сестренка, которая с визгом, больше похожим на счастливый смех, пыталась укрыться за креслом. Брызги воды, сверкающие на солнце, оставляли на полу темные причудливые узоры.
— Дорогой, ты не мог бы угомонить этих разбойников? — донесся из глубины коридора голос Марты, и тут же ее фигура вновь скрылась в спальне, словно ее поглотила тень.
Раздался щелчок замка, и в прихожей появилась пожилая женщина с добрыми, усталыми глазами. Она аккуратно расставляла на полке свою обувь, ее движения были полны спокойной, умиротворяющей грации.
— Мама, наконец-то, — с облегчением выдохнула Марта, появляясь в дверном проеме. — Ну, сделай же с ними что-нибудь! У меня голова идет кругом, а они тут устроили аквапарк.
— Сейчас, родная, сейчас все уладим, — мягко произнесла женщина, и ее голос прозвучал как убаюкивающая мелодия. — Внученька, внучок, а вы позавтракали? Бабушка привезла вам кое-что вкусненькое. Идите ко мне, покажу.
Мужчина, одетый лишь в домашние шорты и просторную футболку, с сосредоточенным видом археолога вел раскопки на полках гардероба. Его лицо выражало крайнюю степень озадаченности.
— Март, а ты не видела мою электробритву? Куда-то она бесследно исчезла, — развел он руками, обращаясь к жене.
— Димитрий! — послышалось в ответ с легким укором. — Ну прямо как маленький! Я же все уже давно собрала и разложила по чемоданам. Не забудь взять зарядку для телефонов! Кажется, она лежит на прикроватной тумбочке. И, пожалуйста, оденься, через час нам выезжать!
Он направился в спальню, нашел провода и потянулся к своему смартфону. В этот самый момент экран вспыхнул холодным синим светом, оповещая о входящем вызове с незнакомого номера. Первым порывом было проигнорировать звонок, но какая-то неведомая сила, тихий внутренний толчок, заставила его палец коснуться зеленой иконки.
— Да? — произнес он, и голос его прозвучал отрешенно и немного устало. — Алло! Кто это?
— Димитрий? Это я, Лена! — донесся из трубки голос, который он не слышал долгих восемь лет, но который узнал бы из миллиона других.
Ответ был настолько оглушительным, настолько невероятным, что он вскрикнул, словно от внезапной физической боли, и тяжело опустился на край кровати, не в силах удержать собственный вес.
— Лена?! — вырвалось у него громко, почти истерично, и этот крик заставил застыть всю квартиру, выхватив из потока времени один единственный, замерший миг.
— Она жива? — прошептала пожилая женщина, поворачиваясь к дочери с широко раскрытыми глазами. Та лишь беспомощно развела руками, не в силах найти объяснение.
Восемь лет назад у стен дворца бракосочетания собралась нарядная, оживленная толпа гостей. Жених в безупречном костюме, сжимая в потной ладони бархатную коробочку с кольцами, нервно вглядывался в бесконечный поток машин. Невеста слегка опаздывала. Всего несколько минут назад она звонила из такси, сообщила, что уже совсем близко, вот-вот подъедет.
Его взгляд выхватил на противоположной стороне дороги притормозившее такси. Из него, словно белоснежный лепесток, выпорхнула девушка в подвенечном платье и, сияя, помахала ему рукой. «Лена!» — пронеслось в его голове волной облегчения и счастья. Она что-то кричала, но из-за гула моторов и общего городского шума слов разобрать было невозможно. Он счастливо улыбнулся, обернулся к гостям, чтобы поделиться радостью:
— Лена приехала!
Внезапно воздух разорвал оглушительный грохот, и ослепительная молния, рожденная из ниоткуда, ударила точно в то место, где только что стояла его судьба. Люди инстинктивно подняли головы к небу в поисках туч, но оно было безмятежно-голубым и чистым. Все перевели дух, решив, что это была просто странная, но случайная гроза среди ясного дня.
А когда он снова посмотрел на дорогу, такси уже не было. Исчезла и невеста. Ее белое платье скрылось за массивным кузовом грузовика, который ненадолго остановился на подъезде к светофору. Когда загорелся зеленый, и транспортный поток хлынул с новой силой, девушка будто растворилась в воздухе.
Он начал нервничать, гнев и недоумение боролись в нем: «Что за дурацкие шутки! Сейчас начнется наша церемония, а она решила поиграть в прятки!»
— Я сейчас все выясню! — видя его напряжение, вызвался помочь давний друг, всегда надежный и оптимистичный. — Наверное, задерживается на пару минут, может, платье поправляет… Она же тоже волнуется. Я ее найду! Пять минут — и она будет здесь!
Но ни через пять минут, ни через несколько часов, ни даже через долгих пять дней Лену так и не нашли. Она исчезла в тот миг после таинственного раската грома, словно ее стерла сама реальность.
Полгода он провел в отчаянных поисках, в горьком трауре по своей внезапно оборвавшейся жизни. Прошло еще несколько месяцев, и он женился. Женился на зло, на отчаяние, чтобы доказать самому себе, что может жить дальше. Он убедил себя, что она его бросила, сбежала. «Но зачем так жестоко? — терзался он. — Зачем дожидаться самого дня свадьбы? Если не хотела, стоило лишь сказать одно слово».
Спустя три года официальные поиски были прекращены, а ее дело получило статус «пропавшей без вести».
И вот, спустя восемь долгих лет, этот звонок.
— Лена! Леночка, ты где? Что с тобой случилось? Где ты была все это время, родная? — он почти не дышал, впиваясь в трубку, и ловил на себе растерянные, удивленные, а потом и холодные взгляды жены и тещи.
— Димитрий, помоги мне! — голос в трубке звучал испуганно и слабо. — Я здесь… — наступила пауза, будто она оглядывалась вокруг, — я не знаю, где я. Тут дорога и поля. Кажется, я где-то далеко за городом. Мне очень страшно!
— Лена, я с тобой. Успокойся, я сейчас же выезжаю, — он уже натягивал джинсы, пытаясь говорить ровно и уверенно. — Иди вдоль дороги. Если увидишь машины, спроси, как называется это место. Или прочти названия на указателях и перезвони мне. Я уже еду.
— Я так понимаю, что ни о каком отпуске теперь речи не идет? — раздраженно бросила жена, и хлопнувшая дверь в спальню прозвучала как приговор.
Теща лишь молча, с укором покачала головой и последовала за дочерью.
— Ура! Мы остаемся дома! — обрадовался сын и, недолго думая, направил струю воды из пистолета прямо в лицо отцу.
Дети с хохотом умчались вглубь квартиры.
Он медленно провел ладонью по мокрому лицу, смахнув капли, словно слезы, которых не мог пролить. Резко схватил ключи от машины и выбежал из квартиры.
Только оказавшись за рулем, вставив ключ в замок зажигания, он с ужасом осознал, что не имеет ни малейшего понятия, куда ему ехать. Панически набрал тот самый, долгожданный номер.
— Димитрий, ты где? Ты уже в пути? — ее голос прозвучал неуверенно. — Тут такое дело…
— Ты что-то узнала? Где ты сейчас? — сердце его бешено колотилось. В голове проносились обрывки страшных догадок: «Ее похищали, все эти годы она была в заточении… Бедная, бедная девочка. Но главное — жива».
— Димитрий, я не могу понять, где я. Здесь совсем нет машин. Только пустая трасса.
— Лена, что ты помнишь? Где ты была все эти годы? — пытался он выстроить хоть какую-то логическую цепочку.
— Не знаю, — задумчиво протянула она. — Совершенно ничего не помню. Я просто очнулась. Сижу на скамейке у обочины. В руке зажат какой-то телефон. Я набрала твой номер, и ты ответил.
— Бедная, у нее амнезия, — прошептал он вслух и завел мотор. «Но она где-то за городом. Пока я буду ехать, что-нибудь да прояснится», — пытался он успокоить сам себя.
— Димитрий, Димитрий, ты здесь? — испуганно позвала она.
— Здесь, здесь, родная, — успокоил он. — Попробуй сориентироваться. Опиши, что ты видишь вокруг. С какой стороны светит солнце? Сейчас утро, мы сможем понять, в каком ты направлении…
— Здесь нет солнца, — резко оборвала она. — Здесь все очень странно…
— Что именно? Опиши мне, — попросил он, и холодная тревога начала сковывать его сердце.
— Вместо неба — сплошной серый туман, — сказала она, а он поспешно подумал: «Значит, там пасмурно… Очень далеко отсюда. У нас тут яркое солнце».
— Хорошо, а что ты видишь впереди? — продолжал он допрос. — На горизонте?
— Ничего. Здесь нет горизонта. Я иду в этом сером тумане. Видимость — всего несколько шагов. И еще… Я не слышу своих шагов… Здесь нет никакого эха.
— Ты идешь по дороге? — уточнил он, и пальцы его непроизвольно сжали руль.
— Я иду по проезжей части, по асфальту. Димитрий, мне так страшно! Забери меня отсюда! — в голосе ее послышались слезы.
— Леночка, успокойся. Я уже рядом, я еду к тебе. Ты, наверное, где-то в пригороде.
— Я иду домой, — вдруг заявила она с неожиданной решимостью.
— Куда? — не понял он. — Куда, домой?
— В ту деревню, где прошло наше с тобой детство, — голос ее снова стал спокойным и тихим. — Димитрий, ты ведь помнишь?
«Черт! У нее шок, она не соображает, что говорит. Какая деревня? Там же давно никто не живет, все разъехались, — с досадой подумал он. — Ну куда ее понесло и зачем?»
— Ты точно уверена, что идешь именно туда? — не сдержал он раздражения и мысленно прикинул: «Это же на краю света. Ехать часов семь!»
— Да! Я точно знаю, что иду туда. Не спрашивай, откуда, я просто это знаю!
— Ладно, — сдался он, с обреченностью выдохнув. — Я заберу тебя там, у дороги. Только, пожалуйста, никуда больше не уходи. Остановись и жди меня!
Машина мчалась несколько часов, пожирая километры асфальта. Он чувствовал, как усталость тяжелым свинцом наливает его тело. Ныла спина, затекали ноги. Он свернул к придорожной закусочной, понимая, что силы на исходе.
«Нужно подкрепиться, — размышлял он, — и взять что-нибудь поесть для Лены. Что же все-таки с ней случилось тогда? Еще часа полтора — и я на месте».
Свернув с главной трассы на проселочную, ухабистую грунтовую дорогу, он решил позвонить снова.
— Лена, ты где? — спросил он, стараясь скрыть нарастающее беспокойство. — Я же просил тебя оставаться на трассе. Где ты сейчас?
— Димитрий, я зашла в березняк. Здесь так прохладно и тихо, птицы поют, — отозвалась она, и в голосе ее слышалось странное умиротворение.
— Какой еще березняк? — вырвалось у него с досадой. — Я же ясно сказал — жди у дороги! Ну и где мне тебя теперь искать?
— Найдешь! — загадочно произнесла она, и он услышал ее тихий смех.
«Ей, выходит, еще и весело! — закипел он внутри, высматривая впереди рощицу. — Вон, кажется, она. Ладно, пойду, посмотрю».
Он вышел из машины и направился по высокой, шепчущей траве к березкам на пригорке. Огляделся. Ни души. Набрал номер Лены — в трубке лишь монотонные гудки.
Он уже готов был рассердиться всерьез, но продолжал обходить рощу, и его взгляд с любопытством скользил по знакомым, но забытым местам. Впереди, за частоколом тонких стволов, он увидел участок земли, поросший бурьяном и усеянный скромными, потемневшими от времени крестами.
— Да это же деревенское кладбище! — вспомнил он и замер на месте.
Откуда-то донеслись приглушенные голоса. Он побежал на звук.
Возле одной, относительно ухоженной могилы, стояла небольшая группа людей. Он подбежал ближе, и от неожиданности у него перехватило дыхание.
Он с изумлением узнал своих старых друзей: высокого Сергея, всегда улыбчивого Николая, задумчивого Игоря и хрупкую Ольгу. Они стояли в молчании, их взгляды были прикованы к фотографии на гранитном памятнике.
— Я ничего не понимаю, — обратился он ко всем, подходя ближе. — Что это за собрание? Кто здесь… — он не успел договорить, его собственный взгляд упал на портрет.
Его бросило в жар, словно он окунулся в кипяток.
С фотографии на него смотрела и улыбалась Лена. Та самая Лена, с которой он только что разговаривал по телефону.
— Это какая-то чушь! — почти закричал он, размахивая руками. — Лена жива, я с ней только что говорил! Кто-нибудь, объясните мне, что здесь происходит?
Его проигнорировали. Никто не только не ответил, но даже не повернул головы в его сторону, будто его и не существовало вовсе.
— Ладно, — тихо произнес Николай, обращаясь к остальным. — Теперь пойдем к нему.
Все разом развернулись и отошли буквально на несколько шагов к соседней могиле. Он, не в силах стоять, опустился на колени у первого холмика. Слезы текли по его щекам сами собой, горячие и горькие.
— Лена, Леночка, как же так? Я ничего не понимаю. Мы же только что разговаривали, — он плакал и смотрел на дату смерти. — Что? Ты умерла в день нашей свадьбы, а я узнаю об этом только сейчас? — он резко повернулся к друзьям, стоявшим неподалеку. — Какого черта вы мне ничего не сказали? Я все эти годы искал ее! Почему вы скрыли это от меня? И вы еще называете себя друзьями!
Он вскочил на ноги и решительно направился к Николаю. Кричал почти в самое ухо:
— Объясни, что здесь происходит? Почему Лену похоронили тайно от меня?
Никакой реакции, будто он был прозрачным. Его взгляд скользнул вниз, на соседний памятник, и он в ужасе отпрянул, едва не упав. На камне он увидел свое собственное лицо.
И в этот самый миг в его сознании что-то щелкнуло, словно сработал затвор, и перед глазами, как обрывки старой кинопленки, замелькали картины того самого дня.
Из машины выпорхнула девушка в белом платье и весело замахала ему рукой. «Лена!» — пронеслось в его голове. Она что-то кричала, но из-за гула машин слова были неразличимы. Он, не в силах сдержать нетерпение, бросился через дорогу ей навстречу, не глядя по сторонам. Он уже почти достиг обоеры, когда раздался душераздирающий визг тормозов и оглушительный грохот. Хрупкое тело в подвенечном платье взметнулось в воздух, словно белая птица, подкошенная выстрелом, и безжизненно рухнуло на асфальт.
Он не видел ее лица, он видел только это падение. Он бросился к ней.
Резкий, пронзительный гудок сзади. Он обернулся и на миг увидел ослепляющую решетку радиатора огромной фуры, несущейся на него. Затем — всепоглощающая боль и темнота.
«Так значит, я… умер?» — с ужасом спросил он сам себя.
Чья-то легкая, почти невесомая рука легла на его плечо. Он резко обернулся. Перед ним стояла Лена и смотрела на него с безграничной нежностью и печалью.
— Пойдем отсюда, Димитрий, — мягко попросила она, беря его за руку.
— Нет! Ты объясни мне сначала… Я что, правда умер? — голос его дрожал, а слезы продолжали катиться градом.
— Да, мой милый. Мы покинули этот мир в один день, — тихо вздохнула она. — Просто твое сознание не смогло принять эту внезапность. Оно отказалось верить.
— Это бред! Полный бред! — он пытался спорить, цепляясь за призраки памяти. — Но у меня есть семья, двое прекрасных… детей… и вообще…
Он умолк, вглядываясь в ее глаза, ищущие ответа, а она смотрела на него с бесконечным пониманием и снисхождением.
— Твое сознание, твоя душа пытались продолжить жизнь, которую ты не дожил. Оно создавало новую реальность, день за днем, год за годом, чтобы защитить тебя от правды.
— Это невозможно! — крикнул он, хватая себя за голову. — Я не верю!
— Мне позволили вернуться за тобой. Мой голос — это единственное, что могло вывести тебя из этого сна. Нам давно пора идти дальше, Димитрий.
Он в последний раз взглянул на друзей, склонивших головы у его собственного памятника, вытер слезы и сделал глубокий, освобождающий вдох. Груз сомнений, обид и боли упал с его плеч.
Лена нежно взяла его под руку. И они медленно пошли, словно поднимаясь по невидимой лестнице, навстречу мягкому, растворяющему их свету, который наконец-то пробился сквозь вечный серый туман, даря долгожданное, вечное успокоение и обещая новое, бесконечное утро.