Меня выбросили как ненужную вещь в деревню без удобств, но теперь, когда у меня есть новый дом и семья, мои «любящие» родственники вдруг вспомнили, где растет калина красная… И я нашла, как им ответить их же монетой
Жизнь Лены в детские годы казалась прочной и незыблемой, словно добротный дом, выстроенный на крепком фундаменте. Она росла в пригороде величественного города на Неве, в семье, где были и мама, и папа, и старший брат. Неподалеку, в самом сердце северной столицы, в уютной двухкомнатной квартире с видом на тихий двор-колодец, доживала свой век ее бабушка, женщина хоть и в годах, но невероятно деятельная и живая. Мир девочки был ограничен школой, домашними заботами и редкими, но такими яркими поездками в гости к бабушке, где пахло яблочным пирогом и старыми книгами.
Когда Лена перешла в пятый класс, случилось первое изменение в этом устоявшемся мире. Бабушка, тоскуя по тишине и просторам, приняла решение вернуться в свою деревню, в старый, но полный неизъяснимого обаяния домик. А свою питерскую квартиру она подарила обоим внукам, наказав, чтобы они воспользовались этим даром, когда придет время, когда закончат школу и вступят во взрослую жизнь. Пока же родители сдавали жилье, и скромная прибыль от аренды становилась приятным подспорьем для семейного бюджета.
Первым право на этот дар решил реализовать старший брат, Максим. Окончив школу, он отслужил в армии и, вернувшись домой, стал строить жизнь с девушкой, которая ждала его все это время. Молодые поженились, и вскоре стало известно, что у них будет ребенок. Естественным образом семья брата переехала в ту самую бабушкину квартиру. Лена, чувствуя легкую тревогу, решила поговорить с Максимом откровенно.
— Макс, ты же помнишь бабушкино пожелание? Квартира ведь предназначалась нам обоим. Я очень хочу после школы поступить в университет в Петербурге, — голос ее звучал робко, но в глазах горела надежда. — В нашем городе у меня нет никаких перспектив.
— Не терзай себя пустыми страхами, — успокоил ее брат, улыбаясь. — Как только получишь аттестат, смело приезжай к нам. Будем жить вместе, поможем тебе с поступлением. Ты же неплохо ладишь с моей женой, верно? Никаких проблем не возникнет.
Эти слова стали для Лены утешением и опорой. Она с новыми силами погрузилась в учебу, мечтая о будущем, листая справочники для абитуриентов и представляя себя студенткой одного из питерских вузов.
Годы текли неумолимо, и вот настало время выпускного класса. Но на пороге взросления ее ждал жестокий удар. Когда Лена была в десятом классе, в ее семье грянула буря. Родители, некогда казавшиеся единым целым, вдруг рассыпались на осколки.
— Если бы ты только знала, как ты мне надоела! — гремел голос отца, и хрустальная ваза на полке вздрагивала от его крика. — Ты отравила мне всю жизнь!
— Это я? Я отравила? — вторила ему мать, и ее слова звенели, как лезвие. — Да ты украл мои лучшие годы! Чтоб тебя сквозь землю! Видеть тебя не желаю!
Они развелись быстро и беспощадно. Лена оказалась между двух огней, но ни один из этих огней не стремился ее согреть. Ни мать, ни отец не проявляли особого рвения в борьбе за ее внимание и сердце. Следом за разводом последовал холодный и расчетливый раздел имущества. Общую квартиру продали, а на вырученные средства приобрели две скромные однушки в разных, далеких друг от друга районах.
Девушка осталась жить с матерью, но ненадолго. В жизни женщины появился новый мужчина, и взрослеющая дочь стала помехой, лишним напоминанием о прошлом, которое так хотелось забыть. Лене ничего не оставалось, как обратиться к отцу.
— Папа, можно я перееду к тебе? — спросила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
— Доченька, ты же понимаешь, — замялся он, избегая ее взгляда. — У меня сейчас другая жизнь, другая женщина. Где ты у нас разместишься? На кухне — неудобно, в комнате с нами — тоже не вариант.
Тогда она вспомнила о брате и его обещании. Решение казалось очевидным: доучиться в Петербурге и жить в бабушкиной квартире, которая по праву принадлежала и ей. Но и здесь ее ждало горькое разочарование.
— Ты о чем вообще? — голос Максима в трубке звучал холодно и отчужденно. — У меня своя семья, маленький ребенок. Ты будешь только мешать. Да и вообще, мама давно переоформила всю квартиру на меня. Так что никаких прав у тебя здесь нет. Ищи себе другое пристанище.
В отчаянии Лена бросилась к матери, и та, не тая, все подтвердила:
— Да, я оформила жилье на Максима. У него семья, работа в городе, ему это нужнее. Ты же должна понимать.
— А где же должна быть я? — прошептала Лена, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Куда мне теперь идти? Я что, никому не нужна?
— Ты у меня прописана в деревне, в том самом бабушкином доме, — последовал спокойный, почти деловой ответ. — Вот туда и поезжай. Там и школу закончишь. С документами я помогу. Тебе понравится — тихо, спокойно, никто не будет тебе мешать. Ты уже взрослая, Ленка, пора бы и самостоятельности научиться.
Новое «место жительства» встретило ее безрадостно. Деревня находилась в шестидесяти километрах от ближайшего более-менее крупного поселения, о централизованных удобствах не было и речи — воду приходилось носить ведрами из скважины, мыться в бане, которую нужно было долго и тщательно протапливать, а ветхий деревянный туалет ютился в дальнем углу огорода. Цивилизация отступила, оставив ее наедине с суровой реальностью. Но девушка, отвергнутая самыми близкими, научилась не поддаваться жалости к себе. Она с упрямой решимостью таскала воду, колола дрова, училась управляться с печью.
Приближался новый учебный год, и Лена перевелась в деревенскую школу. Добираться до нее приходилось пять километров пешком, к счастью, утром и вечером ходил школьный автобус. Родители исправно перечисляли ей по пять тысяч рублей в месяц, всячески намекая, что скоро ей исполнится восемнадцать и пора бы начинать полностью себя обеспечивать. Этих денег едва хватало на самое необходимое. Спасали добросердечные соседи, особенно пожилая чета, жившая по соседству, — они делились дровами, овощами со своего огорода, не дали ей замерзнуть в первую, самую суровую зиму.
Жизнь казалась серой и беспросветной. Лена была морально сломлена. Почему все члены ее семьи нашли свое место под солнцем, а ее, словно ненужную вещь, выбросили на обочину? Чем она заслужила такую горькую долю? Долгими ночами она тихо плакала в подушку, заглушая звуки завывающей в печной трубе вьюги.
Школа осталась позади, и мечты о Санкт-Петербурге и институте растворились, как дым. Лена поступила в местное училище на товароведа, а по вечерам подрабатывала в деревенском магазине, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Местные жители, видя ее трудолюбие и отчаянное положение, по-своему опекали ее: то пирогом угостят, то молока принесут, то просто в гости позовут, чтобы пообщаться. Молодежь потянулась в ее скромный домик, который вскоре стал невольным центром притяжения. Здесь было тепло не только от печки, но и от простого человеческого общения.
В этой новой жизни у Лены появились ухажеры. В девятнадцать лет она с ужасом поняла, что ждет ребенка. Отец будущего малыша, узнав об этом, лишь презрительно усмехнулся:
— Откуда мне знать, что он от меня? Мало ли с кем ты тут время проводишь. Сама справляйся, мне это не нужно.
Больше она его не видела. В панике Лена позвонила родителям:
— Помогите мне, пожалуйста. Я не знаю, что делать, — голос ее прерывался от слез.
— Сама виновата, сама и выпутывайся, — прозвучал сухой, отстраненный ответ. — Знала, с кем гулять, знала, на что идешь.
Брат также не проявил ни капли участия. Лена осталась совершенно одна. И снова руку помощи протянули соседи. Та самая пожилая пара, Анна и Григорий, у которых не было своих детей, окружили ее настоящей заботой. Именно они забрали Лену с новорожденным сыном из роддома, именно они помогли подготовить все необходимое к его появлению.
Когда же встал вопрос о праве на дом, выяснилось, что мать обманула ее — она была здесь лишь прописана, не более того. Пришло время взрослеть по-настоящему. Денег катастрофически не хватало, ребенок требовал постоянного внимания и заботы. Договорившись с теми же Анной и Григорием, которые с радостью согласились нянчиться с малышом, словно с родным внуком, Лена отправилась на заработки. Сначала в Финляндию, на сбор клубники. Потом, освоившись, — вахтой на север, где устроилась поваром в рабочую столовую. Она работала не покладая рук, раз за разом уезжая и возвращаясь, привозя не только деньги, но и всю свою нерастраченную материнскую любовь, которой была сама лишена в детстве.
Так, в непрестанном труде, прошло несколько лет. Скопив небольшую сумму, Лена смогла купить в той же деревне собственный, более крепкий домик. Сын подрастал, и она загорелась идеей остаться дома, найти источник дохода здесь, чтобы растить его самостоятельно. Долго не могла найти подходящее занятие, пока однажды Анна не сказала:
— А почему бы тебе не заняться своим огородом по-серьезному? Выращивай ягоды, зелень, продавай. Земля-то у нас добрая.
Идея упала на благодатную почву. Уже следующим летом Лена продавала на рынке в соседнем городке свою, выращенную с любовью клубнику. Потом были эксперименты с зеленью, луком, огурцами и помидорами, а однажды она даже рискнула вырастить тюльпаны к весенним праздникам. Несмотря на всю занятость, в глубине души она все еще лелеяла слабую надежду, что однажды дверь ее дома откроется, и на пороге появятся те, кого она когда-то называла семьей. Что они вернутся, обнимут, попросят прощения, и все станет как прежде.
Но шли годы, а телефон молчал. Ни мать, ни отец, ни брат ни разу не приехали, не поинтересовались жизнью внука и племянника. Из случайных сообщений в социальных сетях она узнала, что мать родила еще одного ребенка в новом браке, отец сменил несколько сожительниц, а брат и вовсе жил своей отдельной, сытой жизнью. Общие знакомые передавали, что родные отзываются о ней с презрением: «Пошла по рукам, ничего путного из нее не вышло. А мы-то старались, силы вкладывали…»
Когда Лене исполнилось тридцать, судьба наконец подарила ей встречу с Николаем. Мужчина, на четыре года старше ее, переехал в деревню после неудачного брака вместе со своим сыном. Он был спокойным, надежным, и в его глазах она увидела то понимание и поддержку, которых была лишена все предыдущие годы. Они поженились, и жизнь Лены обрела новые, яркие краски. Она больше не была одинока. Через полтора года у них родился общий сын, и теперь их большая семья жила впятером. Николай работал механизатором в местном хозяйстве, а Лена, развивая свое дело, завела небольшое стадо коз и научилась варить удивительно вкусный сыр, который охотно раскупали.
И вот в этой новой, обустроенной жизни, в их уютном доме со всеми удобствами, раздался неожиданный звонок. Это была мать.
— Привет, дочка, как давно мы не виделись. Может, пригласишь в гости? Хочется внуков повидать. Почему мы так далеко друг от друга? Я могу приехать.
Затем послышался голос отца:
— Леночка, мне сказали, у тебя еще один сынишка родился? Поздравляю! Можно мы к вам наведаемся? Хочу познакомить тебя с моей новой супругой.
А следом пришло сообщение от брата:
«Давай возобновим общение. Может, соберемся у вас на шашлыки? В баньке попаримся, по душам поговорим».
Лена была ошеломлена. Прошло больше десяти лет полного молчания. Никто не интересовался ни ее жизнью, ни трудностями, ни успехами. И словно по волшебству, родственные чувства пробудились именно тогда, когда она перестала в них нуждаться, когда нашла свои якоря и свое счастье без их участия.
Она долго размышляла над этими предложениями, сидя вечером на крыльце своего дома и глядя на играющих на лужайке детей. Вспоминала холодную комнату в бабушкином разваливающемся домике, тачку с дровами, слезы отчаяния и гнетущее одиночество. Вспоминала, как никто из них не приехал, не поддержал, не признал ее старшего сына. И тогда она приняла решение. Она не стала устраивать сцен, не стала высказывать накопившееся. Она просто сменила номер телефона.
Теперь ее жизнь была похожа на ухоженный сад, который она вырастила сама, вопреки засухе невнимания и морозам равнодушия. Каждый куст клубники, каждое ведро парного молока, смех ее детей и крепкое рукопожатие мужа — все это были кирпичики в стене, которую она выстроила между своим счастливым настоящим и горьким прошлым. Она не держала в сердце зла, но и не пустила туда тех, кто однажды добровольно из него ушел. Ее семья была здесь, в этом доме, наполненном теплом и запахом свежеиспеченного хлеба. А за его порогом цвел ее сад, и в его ветвях пели птицы, и в этом была вся ее правда, вся ее новая, настоящая родня. Она нашла не просто приют, а корни, пущенные в эту землю глубоко и навсегда, и эти корни давали ей силы цвести каждый день, даря миру свою тихую, но несгибаемую красоту.