Я спас грязное, бедное животное, подумав, что это просто обычный щенок: но дома, отмыв его, я с ужасом понял, что это не собака, а ….
Я работаю на заводе по производству химических веществ. Завод стоит почти у самой кромки леса — от ворот до речки всего минут десять пешком. Часто после смены я иду домой той дорогой, вдоль реки.
В тот вечер было пасмурно и над водой висел лёгкий туман. Я уже собирался свернуть к мосту, когда у самого берега заметил что-то странное — комок грязи, будто сбитый из земли, травы и шерсти.
Сначала я подумал, что это просто мусор, но вдруг этот комок дрогнул. Я подошёл ближе — и увидел, что он дышит.
Это было маленькое, промокшее до костей существо. Его шерсть слиплась от грязи, уши обвисли, глаза были еле открыты.
— Бедный щенок… — прошептал я.
Наверное, кто-то выбросил его, может, даже пытался утопить — река ведь рядом. Мне стало безумно жалко собачку.
Я осторожно поднял его — тёплое, дрожащее тельце. Он тихо поскуливал и доверчиво прижимался к моим рукам. Я завернул его в свою куртку и поспешил домой.
Всю дорогу это грязное существо дрожало, то ли от холода, то ли от страха.
Дома я первым делом набрал тёплую воду в ванну, чтобы отмыть щенка. Когда вода коснулась его шерсти, грязь начала стекать вниз и вот тогда я понял, что держу в руках не щенка. Я был в ужасе, когда понял, что это такое на самом деле… Продолжение в первом комментарии
Сначала я просто радовался, что наконец смогу увидеть, какого он цвета — под серо-коричневым слоем наконец проступила густая, серая шерсть. Но чем больше я смывал грязь, тем сильнее во мне росло какое-то странное чувство.
Шерсть была слишком густой, грубой — не как у собак. Уши — острые и чуть длиннее, чем нужно. А лапы… лапы были крупные, с мощными когтями.
Я остановился. Малыш поднял на меня глаза — янтарные, светящиеся в полумраке ванной. И тихо зарычал.
Сердце ухнуло куда-то вниз. Это был не щенок.
Я осторожно укутал его в полотенце и позвонил знакомому ветеринару, сказал, что нашёл «раненого пса возле леса». Он согласился принять нас сразу.
В клинике, когда врач только взглянул на животное, его лицо мгновенно изменилось. Он замер, потом тихо сказал:
— Это не собака… Это волчонок.
Я растерялся. Волчонок. Настоящий. Он был истощён, ослаблен, но, по словам врача, жить будет — и, скорее всего, его стая где-то рядом.
На следующее утро я отвёз его обратно, туда, где нашёл. Поставил переноску на траву, открыл дверцу. Волчонок вылез, посмотрел на меня ещё раз и побежал в сторону леса.