Небесная твердь раскрылась, обрушив на землю бесконечные потоки холодной, пронизывающей влаги. Монотонный стук крупных капель по крыше старенького автомобиля сливался с учащенным, тревожным ритмом ее собственного сердца. Маргарита судорожно сжимала руль влажными, почти онемевшими ладонями, пытаясь найти в этом жесте хоть крупицу уверенности. И вот, перед ней высился он. Стеклянный, двадцатиэтажный, отполированный до зеркального блеска исполин. «Феникс-Консолидейт». Детище Артема. А теперь, согласно толстой папке документов, лежавшей на пассажирском сиденье, — ее владение.
Прошло уже больше полугода с того дня, когда земля поглотила гроб с телом самого дорогого человека. Полгода, в течение которых адвокаты, звонящие на домашний телефон, вежливо, но настойчиво твердили: «Маргарита Семеновна, необходимо проявить активность в вопросах наследства, войти в курс деловых процессов». А она отмахивалась, ссылаясь на горе, на не проходящую мигрень, на что угодно, лишь бы не пересекать незримый барьер, отделявший ее старый, привычный мир от этого нового, пугающего. В свои сорок восемь она была «Ритой», любящей женой, создательницей домашнего очага, хранительницей семейных традиций. Она не была «собственницей» и уж тем более «хозяйкой» такой махины.
Но сегодня она наконец отважилась. Убедила саму себя, что просто подъедет, посмотрит со стороны. Словно случайная прохожая, бросившая взгляд на чужое богатство. Однако, подъехав, она неожиданно для себя свернула на элитную парковку, предназначенную для высшего руководства. Она ехала на своем «Орбите», маленьком, потрепанном жизнью автомобильчике, как ласково называл его Артем. Он постоянно уговаривал ее пересесть на роскошный «Атлант», пылившийся в гараже, но она не могла заставить себя это сделать. Тот, большой и темный, был его частью. А этот, цвета летней лазури, был ее верным спутником.
Ее взгляд упал на идеально свободное место прямо около центрального входа. Удобное, просторное. Никаких специальных табличек или предупреждений она не заметила. Дрожащими руками, трижды перепроверив положение зеркал, она с трудом припарковалась. Заглушила двигатель. И просто сидела, пытаясь унять внутреннюю дрожь и отдышаться. «Я просто поднимусь. Посмотрю на его кабинет. Постою там минуту. И уеду. Всего лишь минуту».
Именно в этот миг рядом, оглушительно взревев тормозами, замер огромный, темный, как ночь, внедорожник «Титан». Из него стремительно, словно выпущенная пуля, выпрыгнул мужчина. Высокий, статный, облаченный в безупречно сидящее пальто, с лицом, искаженным приступом ярости. Маргарита мельком видела его на поминальной службе. Станислав Викторович. Исполнительный директор. Правая рука ее покойного мужа.
Он, судя по всему, опаздывал и был в бешенстве. Его взгляд упал на ее скромную машину, занявшую то самое место, где он привык оставлять свой монструозный автомобиль. Его лицо, обычно холодное и надменное, перекосила гримаса презрения. Он не узнал ее. Он видел перед собой не вдову основателя компании. Он видел прислугу. Ничтожество, осмелившееся нарушить его покой.
Он резко подошел к ее двери и с силой ударил ладонью по стеклу, отчего вся машина содрогнулась. Маргарита инстинктивно вжалась в кресло, сердце замерло в груди.
— Эй, ты! Совсем ослепла? Курица бестолковая!
Маргарита дрожащими, непослушными пальцами нащупала кнопку и опустила стекло. Порыв ледяного ветра с дождем тут же ворвался в салон, обжигая лицо.
— Я… я прошу прощения… я не знала…
— Что значит «не знала»? — продолжал он, его голос был похож на скрежет металла. От него исходил запах дорогого парфюма и неконтролируемой злобы. — Ты где свой хлам пристроила? Это парковка для первых лиц! Для людей, которые решают судьбы, а не для нищебродов на развалюхах!
Он наклонился так близко, что его дыхание, пахнущее кофе, смешивалось с холодным воздухом.
— Я сейчас же уеду, я просто…
— Простит она меня! — он злобно фыркнул, и его смех прозвучал как издевательство. — Из-за таких, как ты, все вокруг и катится в пропасть! Правил не знают, а лезут, куда не положено!
И тогда, на пике своего гнева, желая окончательно унизить и растоптать ее, он с силой, всей мощью своей дорогой, начищенной до блеска обуви, пнул переднее колесо ее автомобиля. Машина жалко и глухо качнулась.
— «Твоей развалюхе здесь не место!» — проревел он, и его слова впились в нее, словно лезвия. — Убирай свою железяку к черту! Сейчас же! Вон туда, за шлагбаум, к остальным таким же! Чтобы духа твоего здесь больше не было!
Он развернулся, не удостоив ее больше взглядом, и, с отвращением стряхивая с ботинка несуществующую грязь, уверенной походкой направился к массивным вращающимся дверям.
Маргарита сидела, не в силах пошевелиться. Весь мир сузился до мутного пятна за лобовым стеклом, до вмятины на крыле и до пульсирующей боли глубоко внутри, боли от невыносимого унижения. Ее только что, как назойливого щенка, выгнали. Выгнали с территории, которая по праву принадлежала ей.
Ее руки отказывались слушаться. Ключ в замке зажигания, который она поворачивала тысячи раз, казался ей чужым, неподдающимся. Пальцы одеревенели, стали чужими, неживыми. В огромных стеклянных дверях она увидела свое отражение — жалкое, испуганное. Охранник на посту, молодой паренек, которого Артем когда-то взял на работу, смотрел на нее. Он не смеялся. Он смотрел с тем выражением жалости, которое унижает гораздо сильнее, чем самая злая насмешка.
Наконец, ей удалось завести мотор. Старенький двигатель чихнул и затарахтел. Под победный рев «Титана», который Станислав Викторович с триумфом припарковал на освободившемся месте, Маргарита медленно выехала с парковки. Она проехала мимо поста охраны, не поднимая глаз. Ее щеки пылали, словно ее действительно ударили по лицу.
Она доехала до ближайшего перекрестка, свернула в первый попавшийся тихий двор и заглушила двигатель. И только тогда, в гробовой тишине салона, на нее обрушилось все.
Ее начало трясти. Не просто мелкая дрожь, а настоящая, судорожная буря, выворачивающая все нутро. Она откинулась на спинку сиденья, пытаясь сделать вдох, но в горле стоял тяжелый, ледяной ком. В ушах непрестанно звучал его голос: «Курица!», «Нищебродка!», «Развалюха!». И этот звук. Глухой, тошнотворный звук удара о металл. Удара по ее крылу. По ее жизни.
«Твоей развалюхе здесь не место».
Она сидела и смотрела в одну точку, на мокрую, облезлую стену гаража, испещренную непонятными граффити. А ведь она всего лишь хотела… Она просто надеялась прикоснуться. Понять. Полгода она, как маленький, испуганный зверек, сидела в своем огромном, пустом доме и боялась. Боялась этого стеклянного колосса. Боялась людей в его стенах. Боялась Станислава.
Она знала, что он — хищник. Сам Артем как-то раз, за вечерней чашкой чая, с усмешкой говорил о нем.
— Этот Стас у меня — настоящий зверь. Не знает пощады. Жесткий, амбициозный, беспринципный. Но, черт побери, он умеет добиваться результатов. Правда, держать его нужно в ежовых рукавицах. Такой, если дать ему слабину, — Артем тогда щелкнул пальцами, — сожрет все на своем пути. И тебя, и компанию.
Тогда она лишь кивнула, доливая ему в чашку горячей воды. Она не вникала в подробности. Артем ее «оберегал» от суровых реалий бизнеса.
В памяти всплыл другой вечер, много лет назад. Она, воодушевленная прочитанной книгой, робко поделилась с ним идеей о внедрении экологических стандартов, о программах поддержки для рядовых сотрудников. Артем слушал ее, улыбаясь своей широкой, доброй, любящей улыбкой. Потом взял ее руку в свои большие, теплые ладони и нежно поцеловал костяшки пальцев.
— Риточка, моя радость. Не засоряй свою светлую головку этими проблемами. Это все суета, цифры, борьба волков. Я для того и работаю день и ночь, чтобы ты наслаждалась жизнью, думала о своих цветах в саду, о наших вечерах. Ты — мое тихое пристанище. А со всем этим, — он махнул рукой в сторону портфеля с документами, — я разберусь сам. Я все улажу.
Он любил ее. Безгранично. И этой самой любовью он построил вокруг нее прочную, золотую клетку. Он не верил в ее силы. Он просто хотел, чтобы она была счастлива. И она была. «Ритой».
А потом его не стало. И она осталась одна. Не «Рита», а «Маргарита Семеновна».
Перед глазами встал кабинет адвоката. Через неделю после похорон. Она, маленькая, потерянная, в черном платке. И спокойный, размеренный голос Геннадия Павловича, старого друга семьи.
— Маргарита Семеновна. Артем Игоревич завещал вам все свое имущество.
— Что… что «все»? Квартиру? Дачу?
— Все. Сто процентов акций «Феникс-Консолидейт». Весь бизнес. Без каких-либо условий. Вы — единоличная владелица.
Тогда ее охватил настоящий ужас.
— Я не справлюсь! Я ничего в этом не понимаю! Геннадий Павлович, продайте все это, умоляю вас!
Адвокат посмотрел на нее тогда долгим, изучающим взглядом. Не с умилением, как Артем. А с ожиданием.
— Он верил в вас, Маргарита Семеновна. Он не стал бы передавать бразды правления кому-то другому, если бы не был уверен в вас. Не торопитесь с решениями. Не предавайте его доверие.
«Не предавайте его доверие».
А что она сделала сегодня? Она приехала, словно тать, на своей старой машине, и позволила первому же… нет, не первому. Самому главному наемному хищнику. Тому, за кем, по словам мужа, нужен был «глаз да глаз». Она позволила ему унизить ее, оскорбить, пнуть ее машину, как бродячую собаку.
Она посмотрела на свое отражение в зеркале заднего вида. На нее смотрела заплаканная, растерянная женщина с сединой у висков. «Курица».
И в этот самый миг, в самой глубине ее отчаявшейся души, что-то щелкнуло. Перевернулось. Унижение, которое она испытала, было настолько всепоглощающим, настолько абсолютным, что оно выжгло дотла весь ее страх. Она достигла дна. Падать было уже некуда.
Гнев, который поднялся из самых глубин ее существа, был не истерикой «Риты». Это была холодная, кристально ясная, праведная ярость Маргариты Семеновны.
Этот человек. Он оскорбил не просто ее. Он оскорбил жену Артема. Он оскорбил владелицу компании, хозяйку всего этого здания. Он, наемный управленец, возомнил себя хозяином положения. Он решил, что он и есть «Феникс-Консолидейт».
Она сидела в своей «развалюхе». В своем последнем убежище. И этот человек посмел пнуть его.
Ее слезы мгновенно высохли. Спина сама собой выпрямилась. Дрожь в руках утихла, сменившись стальной, непоколебимой твердостью.
Она достала из сумочки телефон. Нашла два номера, которые ей когда-то дал адвокат, «на экстренный случай».
Первый звонок.
— Геннадий Павлович? Добрый день. Это Маргарита Семеновна Орлова. Да. Спасибо, все в порядке. Мне нужно, чтобы вы были в офисе «Феникс-Консолидейт» через тридцать минут. С полным комплектом документов, подтверждающих мои права собственности. И, пожалуйста, вызовите начальника службы безопасности. Да. Безотлагательно.
Она положила трубку.
Второй звонок.
— Служба безопасности, здравствуйте.
— Здравствуйте. Соедините меня с начальником службы, Петром Васильевичем. Скажите, что звонит Маргарита Семеновна Орлова.
Пауза. Петр Васильевич был старым армейским товарищем Артема. Он знал ее как «Риту».
— Маргарита Семеновна? Что-то случилось? — в его голосе сквозила тревога.
— Да, Петр Васильевич. Кое-что произошло. Я сейчас подъеду к главному входу. Прошу вас встретить меня. И отключите, пожалуйста, доступ к лифту руководства для всех, кроме меня. Да. Немедленно.
Она повернула ключ зажигания. Машина послушно завелась. Она автоматически включила стеклоочистители. Ее взгляд упал на вмятину от ботинка на крыле.
«Твоей развалюхе здесь не место?»
Она развернула машину. И поехала обратно. Не на общую парковку. А прямо к подножию стеклянного исполина, к его центральному входу.
Она даже не пыталась припарковаться. Она подъехала вплотную к центральному входу, под самый козырек, туда, куда имели право подъезжать только автомобили особо важных персон. Ее маленькая синяя «Орбита» выглядела дерзким вызовом на фоне отполированного гранита и блестящего стекла.
Не успела она заглушить мотор, как дверь со стороны водителя открыл высокий, крепко сбитый мужчина в строгом костюме. Петр Васильевич. Начальник службы безопасности. Его лицо было каменной маской, но в глазах читалось напряженное внимание.
— Маргарита Семеновна. Жду вас, — он протянул руку, помогая ей выйти.
Охранник на входе, тот самый молодой человек, который полчаса назад смотрел на нее с жалостью, застыл по стойке «смирно». Его глаза округлились от изумления. Он, казалось, перестал дышать.
— Мой автомобиль, — Маргарита кивнула на «Орбиту», — поставьте, пожалуйста, на то место, где сейчас находится черный «Титан».
— Но, Маргарита Семеновна, это место…
— Это место владельца компании, — четко и холодно произнесла она, глядя прямо на Петра Васильевича. — «Титан» эвакуировать. На штрафную стоянку.
— Понял, — коротко кивнул тот и отдал тихую команду в рацию.
Он проводил ее мимо остолбеневшего охранника к неприметной стальной двери, скрытой в стене рядом с главным холлом. Он приложил свою электронную карту, и часть стены бесшумно отъехала, открывая кабину лифта, отделанную ценными породами дерева.
— Геннадий Павлович ждет вас наверху, — сказал он, входя вслед за ней. — В кабинете Артема Игоревича.
— В моем кабинете, — автоматически поправила она.
Петр Васильевич коротко взглянул на нее. В его глазах мелькнула искра понимания и одобрения.
Лифт двигался бесшумно и стремительно. Маргарита смотрела на свое отражение в полированной стали дверей. На нее смотрела та же женщина в скромном, почти бедном пальто, но глаза… глаза были совершенно другими. Они были сухими, холодными и полными непоколебимой решимости.
Двери открылись прямо в просторную, роскошно отделанную приемную. Секретарша Станислава, молодая женщина в ультрамодном, но неуместном для офиса платье, вскочила с места, опрокинув изящную кофейную чашку.
— Вы… вы кто? Сюда нельзя! Как вы…
— Петр Васильевич, — спокойно произнесла Маргарита, — разберитесь, пожалуйста.
Начальник охраны молча встал между ней и секретаршей. Маргарита прошла мимо, толкнув массивные двустворчатые двери из красного дерева.
Кабинет.
Он все еще хранил его аромат. Легкий шлейф дорогого табака, любимого одеколона и старого кожаного кресла. Но это был уже не его кабинет.
Станислав уже начал переделывать его под себя. Массивный, солидный письменный стол Артема куда-то исчез. На его месте стоял ультрасовременный, но бездушный стол из стекла и стали. Со стен, где раньше висели спокойные пейзажи, которые она сама когда-то выбирала, на нее смотрели кричащие плакаты с бессмысленными лозунгами: «Побеждай!», «Лидерство!», «Деньги!».
Это стало последней каплей. Это было осквернением памяти. Он не просто занял этот кабинет. Он начал стирать саму душу этого места.
В углу, бледный и серьезный, стоял адвокат, Геннадий Павлович. Он молча кивнул ей, в его взгляде читалась тревога и вопрос.
Маргарита молча пересекла весь кабинет. Она подошла к огромному панорамному окну, откуда открывался вид на город, который Артем, по его словам, «строил». Она увидела, как внизу эвакуатор аккуратно цепляет за колеса черный «Титан». Хорошо.
Она повернулась. Сделала несколько шагов и села. Не в кресло для гостей. Она села в большое, удобное кожаное кресло главы компании. То самое, в котором так любил проводить время Артем, и которое Станислав, к счастью, еще не успел выбросить.
Она положила ладони на подлокотники. И впервые за все эти долгие, пустые полгода почувствовала не гостя, не случайную посетительницу. Она почувствовала себя дома.
Геннадий Павлович приблизился и положил перед ней на стол толстую папку.
— Маргарита Семеновна, здесь все необходимые документы. Приказ о вашем вступлении в должность председателя правления, протоколы…
— Благодарю вас. — Она даже не взглянула на папку. Она и так знала, что там. — Соберите всех.
Она нажала на кнопку встроенного переговорного устройства на массивной консоли.
— Кого именно? — не понял адвокат.
— Всех членов правления. Финансового директора. Исполнительного. Всех, кто находится на этом этаже. Сию же минуту.
— Маргарита Семеновна, Станислав Викторович в настоящий момент проводит важное оперативное совещание…
— Значит, ему придется его прервать, — ее голос звучал ровно и не допускал возражений.
Геннадий Павлович, слегка пожал плечами и начал быстро набирать номера на своем телефоне.
Первыми, минут через пять, в кабинет несмело вошли члены правления. Несколько мужчин и женщин, все солидного возраста. Они узнали Маргариту, видели ее на траурной церемонии. Они смотрели на нее с нескрываемым изумлением, видя ее восседающей в кресле босса. Они молча, как провинившиеся школьники, расселись за длинным столом для заседаний.
Прошло еще пару минут. Дверь в кабинет с грохотом распахнулась, ударившись о стену.
В помещение ворвался Станислав. Пылающий от гнева, с лицом, налитым кровью. Он не смотрел на присутствующих. Его взгляд был прикован к ней. К женщине в немодном пальто, сидящей в его, как он считал, кресле.
Он не узнал ее. Он не связал воедино образ «курицы» с парковки и эту женщину. Он видел лишь наглую самозванку, посмевшую прервать его и узурпировавшую его власть.
— Вы кто такая? — проревел он, делая шаг к столу. — Что здесь происходит? Как вас, вообще, сюда пропустили?! Геннадий Павлович, что это за представление?!
Станислав Викторович замер. Его разгневанное лицо на мгновение выразило полное недоумение, а затем снова начало искажаться яростью.
— Что за… — начал он, но его перебил спокойный, властный голос адвоката.
— Станислав Викторович, я настоятельно рекомендую вам успокоиться и следить за своими выражениями, — юрист сделал шаг вперед, вставая между ним и Маргаритой.
— «Успокоиться»?! — взорвался он, окончательно теряя самообладание. — Да кто она такая, чтобы я перед ней успокаивался?! Уборщица? Потерянная родственница?!
— Позвольте вам представить, — Геннадий Павлович повысил голос, и в нем зазвенела сталь, — Маргариту Семеновну Орлову. Единственного и стопроцентного владельца компании «Феникс-Консолидейт». И, начиная с сегодняшнего дня, ее нового Председателя Правления.
В кабинете воцарилась мертвая, оглушительная тишина. Было слышно, как за окном воет ветер.
Станислав остолбенел. Его сознание отчаянно пыталось сложить пазл. «Орлова… Маргарита Семеновна…» Имя. Жена. Та самая «Рита», «тихая вдова», «серая мышка», которую он никогда не удостаивал вниманием. Та самая «простушка», у которой он планировал со временем выкупить акции за бесценок.
Он перевел взгляд с адвоката на женщину в кресле.
Он посмотрел на нее внимательно. Не на скромное пальто. А в ее глаза.
И тут он ее узнал.
Он узнал эту женщину. Эту, со спокойным, ледяным взором. Это была та самая «курица» из «развалюхи». Та, которую он час назад оскорблял на парковке. Та, чью машину он пнул своим ботинком.
Лицо Станислава исказила маска абсолютного, животного ужаса. Это был не просто страх, это было осознание неминуемой катастрофы, карьерного краха, совершенного по собственной глупости.
Кровь отхлынула от его лица, и он стал мертвенно-бледным.
— Маргарита… Семеновна… — прохрипел он. Звук был похож на предсмертный хрип. — Боже правый… Я…
Он сделал шаг вперед, пытаясь включить свое знаменитое обаяние, которое всегда помогало ему выкрутиться из самых сложных ситуаций. Но улыбка получилась жалкой и фальшивой.
— Я… я же не… я не узнал вас! — залепетал он, глядя на нее с мольбой. — Это… это ужасная ошибка! Я… там, на парковке… Маргарита Семеновна, я был вне себя! У меня сорвалась многомиллионная сделка, я был на взводе, я…
Члены правления, сидевшие за столом, затаили дыхание, боясь пошевелиться. Они стали свидетелями того, как их всесильный и грозный лидер превратился в жалкого, униженного просителя.
— Я всегда безгранично уважал Артема Игоревича! — продолжал Станислав, его голос срывался на фальцет. — И вас! Я всегда…
— Достаточно, Станислав Викторович, — голос Маргариты был тихим, почти шепотом. Но в гробовой тишине кабинета он прозвучал, как приговор.
Станислав замолчал. Мгновенно.
Маргарита медленно поднялась из-за стола. Она снова подошла к панорамному окну. Ее спина была прямой, как струна.
— Я приехала сегодня в эту башню, — произнесла она, глядя на раскинувшийся внизу город, — чтобы понять, что оставил мне мой муж. Я боялась. Я думала, что я — всего лишь «Рита», которая не разбирается в «суете и цифрах». Я думала, что здесь правят «волки», как говаривал Артем.
Она повернулась. И устремила свой взгляд прямо на Станислава.
— А вместо этого я встретила вас. Я увидела человека, который возомнил себя хозяином, будучи всего лишь наемным служащим.
Она сделала шаг в его сторону. Он инстинктивно отпрянул.
— Я увидела человека, который решает, кому «здесь место», а кому — нет. Человека, который позволяет себе кричать на незнакомую женщину и пинать чужое имущество, оправдываясь «сорвавшейся сделкой».
Она подошла к своему столу — к этому бездушному стеклянному творению.
— Мой супруг говорил мне, — ее голос стал холодным, как сталь, — что за вами нужен постоянный контроль, иначе вы «поглотите» всю компанию. Но он ошибался. Вы не волк, Станислав. Вы просто перепутали силу с грубостью. Вы перепутали управление с унижением.
Она обвела взглядом членов правления, которые не решались поднять на нее глаза.
— Вы предали его доверие. Вы, — она легким движением пальца указала на стеклянную столешницу, — начали перекраивать его кабинет, словно мародер, не дождавшись, пока уйдет траур. Вы решили, что его уход — это ваш звездный час.
Она вернулась к своему креслу.
— Я вступаю в должность Председателя Правления компании «Феникс-Консолидейт» с этой минуты. И мое первое решение…
Она посмотрела на Станислава с холодным, безразличным презрением.
— Ваш контракт расторгнут. С сегодняшнего числа. В связи с утратой доверия со стороны собственника.
— Но… Маргарита Семеновна! — взмолился он. — По трудовому законодательству! Вы не имеете права! Компенсационные выплаты!..
— Геннадий Павлович, — Маргарита повернулась к адвокату. — Выплатите ему все, что полагается по закону. До последней копейки. И вызовите охрану.
— Уже здесь, — раздался спокойный голос Петра Васильевича. Начальник СБ стоял в дверях.
— Проводите, — Маргарита кивнула, — господина… бывшего исполнительного директора… из здания. Проследите, чтобы он забрал свои личные вещи и больше никогда не появлялся на этой территории.
Станислав, поняв, что все кончено, сдулся. Он больше не кричал и не умолял. Он просто стоял, раздавленный, уничтоженный, в своем безупречном костюме, который вдруг стал ему велик.
Когда дверь за ним закрылась, Маргарита перевела взгляд на настенные часы.
«Твоей развалюхе здесь не место!» — кричал он, пиная мой автомобиль. А через час я уволила его, заняв кресло владельца.
Она опустилась в кресло. Оно было большим, но на удивление удобным. Она посмотрела на замерших членов правления.
— А теперь, господа, — ее голос впервые прозвучал мягко и по-деловому, — расскажите мне, пожалуйста. Что это за сделка, которую он сорвал?
Красивая концовка:
С тех пор прошло много месяцев. Стеклянная башня «Феникс-Консолидейт» больше не казалась Маргарите чужим и пугающим монстром. Она стала ее крепостью, ее наследием, которое она научилась не просто хранить, а приумножать. Она не стала копировать стиль Артема или подражать жесткости Станислава. Она привнесла свой собственный, женский, вдумчивый подход. Те самые идеи о «зеленой логистике» и социальных программах, которые когда-то вызывали у Артема лишь снисходительную улыбку, теперь постепенно претворялись в жизнь, принося компании не только прибыль, но и уважение.
Ее синяя «Орбита» так и осталась ее верным спутником. Она стояла на том самом, самом лучшем месте на парковке, и никто никогда не смел усомниться в ее праве находиться там. Иногда, проходя мимо, Маргарита проводила рукой по едва заметной вмятине на крыле. Это был не шрам унижения, а напоминание. Напоминание о том дне, когда «Рита» навсегда уступила место Маргарите Семеновне. О дне, когда она поняла, что настоящее место человека определяется не стоимостью его автомобиля, а силой его духа и умением подняться после самого тяжелого удара. И ее тихая гавань расширилась до целого океана возможностей, где она была уже не гостем, а капитаном своего корабля.