Этап 1. Семь лет спустя — когда прошлое уже «забыто»
За эти семь лет она перестала быть той растерянной девчонкой, которая очнулась в номере с видом на Москва-Сити и не знала, что делать с пачками купюр. Теперь её звали не просто Оля из Воронежской области, а Ольга Сергеевна Козлова — финансовый аналитик, сотрудница крупной инвестиционной компании, с хорошей зарплатой, своей съёмной (уже без долгов) квартирой и даже с планами на ипотеку.
Миллион, оставленный «за ночь», стал когда-то для неё и позором, и спасением. Она закрыла все хвосты по учёбе, вернула родителям долг за общежитие, оплатила брату подготовительные курсы, а остаток вложила — благо, уже тогда понимала, что деньги должны работать. Но одно она сделала сразу: никому не рассказала правду. Ни родителям. Ни подруге. Ни одному мужчине, с которым встречалась потом.
Она называла это не иначе как «тот вечер». И всё.
Но забыть не получалось.
Потому что в памяти остались слишком чёткие детали: его рука с дорогими часами, запах — лёгкий, ненавязчивый, но мужской и дорогой, его голос — «спи, маленькая», и главное — фраза в записке:
«Считай это судьбой. Не ищи меня».
Кто вообще так пишет? Почему «судьбой»? Почему не ищи, если он сам вмешался в её жизнь? Почему миллион, а не, условно, «на такси и моральную компенсацию»? И главное — почему он исчез так, будто у него была причина не светиться?
Ольга смирилась: ну, был, ну, богач, ну, не хотел последствий. Но где-то внутри жила другая версия — что дело было не в сексе вообще.
И вот в один ноябрьский день 7 лет спустя пазл начал складываться.
Этап 2. Лицо из новостей
Офис опустел. Было уже за восемь. Ольга сидела над отчётом и глушила уже остывший кофе. На большом экране в переговорке молча крутили новости — звук был отключён.
И вдруг ей показалось, что она его видит.
Седые пряди у висков, уверенный взгляд, дорогой костюм, поза человека, который привык, что его слушают. Ему передавали микрофон, рядом логотип какого-то бизнес-форума. Внизу бежала строка:
«Основатель холдинга “Восток-Групп” и меценат Андрей Романов госпитализирован с осложнениями после операции»
Ольга замерла.
Андрей Романов.
Ей не нужно было звука. Это было его лицо. Только чуть старше. Тогда, семь лет назад, у него было меньше седины, но посадка плеч, линия подбородка — те же. Она даже вспомнила, как он поправлял запонку на руке, прежде чем уйти.
Её сердце застучало чаще.
Она подошла ближе к экрану.
Ведущая продолжала (без звука, но субтитры помогали):
«…Андрей Романов последние годы активно финансировал благотворительные программы, в том числе по онкогематологии, поддерживал молодёжные инициативы. Известен своей закрытостью и крайне редко даёт интервью…»
Благотворитель. Богатый. Закрытый.
Почему тогда он купил её молчание? Или это не было покупкой?
Ольга включила звук. Репортёр у больницы говорил:
— По словам источников, состояние бизнесмена стабильное, рядом с ним — супруга и взрослый сын…
Супруга.
Сын.
А семь лет назад он был в номере с ней.
У Ольги вспыхнуло неприятное чувство — не ревность, нет. Ощущение, что она была частью какой-то чужой семейной драмы, о которой тогда ничего не знала.
Она села. Долго смотрела в одну точку. Потом приняла решение: она должна узнать. Не ради денег — деньги давно отработали своё. Ради себя.
Этап 3. «Вы к кому?» — женщина в реестре
Через два дня она нашла официальный сайт холдинга «Восток-Групп». В разделе «контакты» — секретарь, приёмная, пиар-служба. Она могла бы написать бестолковое письмо: «Я хочу поговорить с господином Романовым». Его, понятно, не пропустили бы.
Но у неё был другой ресурс — она работала в финансах. А значит — знала, что у любой большой группы всегда есть фонд, чаще благотворительный. И там — люди менее параноидальные.
Она позвонила в фонд:
— Благотворительный фонд Андрея Романова, добрый день.
— Добрый день, — сказала она уверенным деловым голосом. — Меня зовут Ольга Козлова, я финансовый аналитик компании «…» (она назвала фирму). У меня есть вопрос по одному частному пожертвованию господина Романова, датированному 2018 годом. Скажите, пожалуйста, с кем можно это обсудить?
На том конце на секунду замялись:
— А вы… из какого подразделения? Вы от получателя?
— Можно так сказать, — она не соврала. — Я получила крупную сумму лично. Без реквизитов фонда. И сейчас, спустя время, хотела бы правильно оформить отчётность и… выразить благодарность.
«Выразить благодарность» — эта фраза всегда открывала двери.
— Поняла, — оживилась девушка. — Секундочку, я переключу вас на Ирину Викторовну.
Ирина Викторовна оказалась из тех тёплых, уставших женщин, которые уже видели и «псевдосирот», и «вдовы в третьем поколении», и «срочно нужно на операцию, куда сбросить 3 миллиона». Она слушала внимательно.
— Смотрите, Ольга Сергеевна, — сказала она, — у нас все частные пожертвования проходят через фонд. Если вы говорите, что получили деньги лично… Это не совсем наш профиль. Это, скорее, личная благотворительность Андрея Владимировича. Такое бывает. Но я не могу дать вам его контакты.
— Я понимаю, — кивнула Ольга, хотя Ирина Викторовна её не видела. — Но, может быть, вы можете сказать… было ли это… типично? Я просто получила очень большую сумму — миллион рублей.
На том конце наступила пауза. Потом — удивление:
— Миллион? Наличными?
— Да.
— Хм… — Ирина Викторовна понизила голос. — Смотрите. Андрей Владимирович иногда действительно помогал лично. Но суммы… ну, 200, 300 тысяч. 500 — если срочный перелёт ребёнку. Миллион… Это должно было быть что-то особенное. Вы говорите — семь лет назад?
— Да.
— Хм… — повторила она. — В том году у него умерла дочь.
Ольга села.
— Что? — прошептала она.
— Да… — подтвердила Ирина Викторовна. — Молодая. 21 год. Училась… где-то в Москве… Сейчас уже и не вспомню. Это была его боль. Он после этого очень сильно закрылся. — Она помолчала. — А почему вы спрашиваете?
— Потому что, — Ольга сглотнула, — я тоже тогда была… студенткой. И… это было очень внезапно.
— Я понимаю, что вы хотите с ним поговорить, — сказала Ирина Викторовна мягче. — Но сейчас он после операции. Я не могу вас к нему пустить. Могу только… — она помолчала. — Могу только передать, что вы звонили.
— Передайте, пожалуйста, — попросила Ольга. — Скажите… студентка. Семь лет назад. Миллион наличными. Он поймёт?
— Если это действительно было что-то личное — поймёт, — вздохнула женщина. — Но ничего обещать не могу.
Они попрощались.
Ольга положила трубку и долго сидела в тишине.
У него умерла дочь.
В том же году, когда он пришёл к ней.
Та же возрастная категория.
Студентка.
Москва.
Что это было? Замена? Месть судьбе? Попытка купить у Вселенной ещё одну ночь, которой уже не было?
Или…
…или она напоминала ту дочь?
Этап 4. «Папа, она на меня похожа»
Всё стало на свои места через неделю.
Ей позвонила некая Анна Андреевна.
— Ольга Сергеевна? Здравствуйте. Я дочь Андрея Владимировича.
Ольга на секунду потеряла дар речи.
— Добрый день… — выдавила она. — Но… у него же… у него…
— Да, — спокойно сказала женщина. — Моя сестра умерла. А я — старшая. Я видела вашу заявку в фонд. Папа просил с вами встретиться. Если для вас это всё ещё актуально.
— А… он… может? — Ольга вспомнила про операцию.
— Может. Но недолго. Приезжайте завтра в 11, клиника «…» на Пречистенке. У нас будет полчаса.
— Я приеду, — сказала Ольга, не раздумывая.
Ночью она не спала. Всё прошлое поднялось снова — запах отеля, холод простыней, её паника утром: «Что я сделала?», её попытка одеться как можно быстрее и уйти, пока никто не увидел, и деньги — как плеть по самолюбию.
В то утро ей хотелось не миллион, а объяснение.
Она пришла заранее. Белая клиника, охрана, цветы, тихие коридоры. В палате — мужчина, которого она видела по телевизору. Постаревший. Осунувшийся. Но — тот самый.
Он посмотрел на неё и… улыбнулся. Но не так, как улыбаются мужчина женщине, с которой когда-то провели ночь. А так, как улыбаются человеку, которого давно ждали.
— Вот ты какая… — сказал он тихо. — Пришла всё-таки.
Анна Андреевна встала со стула.
— Пап, я рядом, — сказала она. — Но я оставлю вас на 15 минут.
— Оставь, — кивнул он.
Дочь вышла. Дверь закрылась.
Ольга осталась с человеком, который когда-то вывернул её жизнь наизнанку.
Этап 5. Правда, которую он скрывал от себя
— Вы… — начала она и осеклась. — Здравствуйте.
— Здравствуй, — сказал он. — Ты за эти годы выросла. Я рад.
— Мне нужно понять, — выдохнула она, — что это было.
— Конечно, — он кивнул. — Я знал, что ты когда-нибудь спросишь. Ты тогда была… — он на секунду закрыл глаза, — очень напугана. Но деньги всё равно забрала. Я надеялся, что это тебя вытащит.
— Вы… знали, что я бедная? — удивилась она.
— Я знал, кто ты, — спокойно сказал он. — Я знал, где ты учишься. Я знал, что ты из Воронежской области. Я знал, что у тебя брат. Я знал, что ты подрабатываешь. Я знал, что у тебя был долг по общежитию. Я всё знал.
— Как?! — Ольга отшатнулась.
— Потому что… — он устало улыбнулся, — ты была не случайна.
Она замолчала.
— Семь лет назад, — продолжил он, — погибла моя младшая дочь, Марина. Она была на первом курсе. Она училась в Москве. Она… — его голос дрогнул, — она была очень самостоятельной. Я всегда гордился этим. Я не вмешивался. Я дал ей квартиру, машину и сказал: «Живи». А она… хотела жить своей жизнью. Не как «дочка Романова». А как просто Марина.
Он сделал паузу, собрался.
— В тот год она начала встречаться с каким-то мерзавцем. Жуликом. Он снимал у меня в одном из БЦ офис. Маленькую комнату. Выдавал себя за стартап. На самом деле — искал богатых девочек. Я узнал об этом поздно. Очень поздно. Она… — он сглотнул, — она однажды ушла на вечеринку и… не вернулась. Её тело нашли в съёмной квартире. Алкоголь, таблетки. Не наркоманка. Не проститутка. Просто девчонка, которой навязали, что «так все живут».
Ольга слушала, чувствуя, как холодеют руки.
— Я тогда сошёл с ума, — честно сказал он. — Я винил себя. Я винил этого подонка. Я винил… все вот эти «московские вечеринки». Я запрещал старшей дочери вообще куда-либо ходить. Я искал виноватого — и не находил. Потому что формально — несчастный случай. Но я видел: её сломали, потому что она была из бедных, но в богатой среде. Её легко было купить. Ей легко было сказать: «Давай, я оплачу». Она не умела говорить «нет».
Он посмотрел на Ольгу.
— А потом однажды, через пару месяцев после её смерти, я был в том ресторане. У моего партнёра был день рождения. И я увидел тебя.
Ольга широко открыла глаза.
— Меня?..
— Да, — кивнул он. — Ты была в чёрном строгом платье. Смешном, честно говоря — видно было, что не твоё, а у подруги взяла. Ты держалась за поднос и старалась не смотреть на мужиков. И ты была… — он прикрыл глаза на секунду, — как она. Не один в один — нет. Но очень близко. Осанка. Взгляд. Даже то, как ты поправляла волосы. И ещё — я увидел, как к тебе начали липнуть. Молодые, постарше. И я… — он горько усмехнулся, — я представил, что с тобой может быть то же самое.
— И вы… — прошептала Ольга, — решили… просто… забрать меня оттуда?
— Да, — сказал он. — Я договорился с администратором, чтобы тебя «случайно» позвали на «день рождения». Заплатил. Да, я вёл себя как сволочь — напоил. Да, я не дал тебе выбора. И да — я заплатил. Но я заплатил не за ночь. Я заплатил за то, чтобы ты ушла из этой системы, в которую очень легко проваливаются бедные девочки в Москве. Я дал сумму, которая позволяет исчезнуть. Вылезти из долгов. Снять комнату получше. Перестать крутиться у этих ресторанных столов. Я купил твой выход.
Она молчала.
— Ты думаешь, — продолжил он тише, — что я тебе заплатил как мужчине за женщину. Но правда в том, что я заплатил как отец — за чужую дочку. Потому что свою уже спасти не успел.
Ольга почувствовала, как к горлу подкатывает что-то горячее.
— Почему вы не сказали? — прошептала она. — Почему просто не сказали: «Уйди отсюда, я тебе помогу»?
— Потому что ты бы не взяла, — ответил он. — Я видел по тебе. Ты была гордая. Ты бы сказала: «Я не такая». Поэтому я и написал: «Считай это судьбой». Потому что только так ты могла это принять. Как странный подарок. Как случай. Как «Бог послал».
— Но… — она всхлипнула, — но почему именно миллион?..
Он впервые улыбнулся по-настоящему:
— Потому что я знал твой образ жизни. И я знал цены. Квартира плюс обучение плюс поддержка семьи плюс подушка — миллион. Этого достаточно, чтобы уехать, переждать и закончить вуз без унижений. Это была цена твоей свободы, а не твоего тела.
Этап 6. Она тоже изменилась
— Вы… — Ольга вытерла глаза, — вы понимаете, как это выглядело со стороны?
— Конечно, — кивнул он. — Именно поэтому я и написал «не ищи». Именно поэтому я исчез. Потому что если бы я объяснял — я бы начал… оправдываться? А я не хотел. Я хотел сделать и уйти.
— Но вы… женаты, — сказала она. — У вас семья.
— Жена знала, — неожиданно сказал он.
— Что?! — Ольга смотрела на него как на сумасшедшего.
— Она знала, — повторил он. — Я тогда был в таком состоянии, что пришёл и сказал: «Я сегодня привёл девочку, как Мари… Я дал ей денег». Она спросила: «Ты спал с ней?» Я сказал: «Да». Она сказала: «Если ты сделал это, чтобы её вытащить — я пойму. Если чтобы заглушить боль — я тебя ненавижу». Мы потом долго говорили. Она тоже потеряла дочь. Она понимала. Но она просила одно: «Не ищи её потом». Я пообещал. Семь лет держал. Но ты сама пришла.
Ольга закрыла лицо руками.
— Боже… — прошептала она. — Всё это время я думала… что я… что я…
— Что ты была вещью, — мягко подсказал он. — А ты была ребёнком, которого я запоздало спас.
Он взял со столика ещё один конверт. Тонкий.
— Я знал, что ты появишься. Тут не деньги. Тут… — он протянул ей. — Тут — документы о том, что ты числишься в списке моих личных стипендиатов. На случай, если когда-нибудь кто-то захочет сказать, что ты «содержанка». Ты — нет. Ты — одна из тех, кому я помог. Просто я тогда сделал это… некрасиво.
— Почему вы решили рассказать сейчас? — спросила она, уже спокойнее.
— Потому что я старею, — улыбнулся он. — И потому что мне надо было закрыть эту петлю. Ты — единственная, кому я не объяснил. Остальным я всегда говорил: «это стипендия». А тебе — нет. Это была моя ошибка.
Дверь приоткрылась. Вошла Анна:
— Пап, тебе надо капельницу…
— Да-да, — кивнул он. — Мы уже.
Он посмотрел на Ольгу:
— Я рад, что ты не сломалась. Что ты не ушла «в легкие деньги». Что ты закончила. Значит, я тогда не ошибся.
Ольга вдруг наклонилась и обняла его. Не как мужчину. Как отца, у которого больнее всего болит именно там.
Он тоже обнял.
— Спасибо, — прошептала она.
— Это я тебя должен просить прощения, — сказал он. — За ту ночь. За то, что сделал всё по-мужски, а не по-отцовски.
Она покачала головой:
— Если бы вы сделали «по-отцовски», я бы не взяла.
— Знаю, — улыбнулся он.
Эпилог
Вечером Ольга сидела у себя в квартире и пересматривала конверт. Там действительно была справка из фонда, пара писем, даже внутреннее распоряжение: «оказать материальную помощь студентке Козловой О.С. в размере…» — вот только вместо суммы стояло: «по усмотрению жертвователя».
Она открыла дневник — тот самый, куда когда-то, семь лет назад, записала: «сегодня взяла деньги — чувствую себя грязной».
И рядом написала:
«Семь лет назад я думала, что меня купили.
Сегодня я узнала, что меня вытащили.
“Миллион за ночь” — это была не плата за тело. Это была цена, которую отец заплатил судьбе за то, что не успел спасти свою дочь.»
Она закрыла тетрадь и впервые перестала стыдиться того утра в отеле.
А в телефоне всплыло сообщение от неизвестного номера:
«Ольга. Рад, что ты пришла. Береги себя. А.Р.»
Она улыбнулась и ответила:
«Спасибо. И… вы тоже. Вы сделали тогда правильно.»
И в этот момент она почувствовала: история, которая тянулась семь лет, наконец получила своё объяснение — и своё прощение.