Маргарита сидела на кухне, укутанная в мягкий плед, и листала на планшете каталог свадебных нарядов. За окном медленно опускался октябрьский вечер, небо было затянуто плотными серыми тучами, и редкие капли дождя уже начинали стучать по подоконнику, обещая затяжную непогоду. В комнате пахло свежесваренным кофе и ванилью от только что остывшего печенья. Артём сидел напротив, медленно потягивал из своей любимой кружки с изображением старого автомобиля и изредка бросал рассеянные взгляды на экран планшета.
— Это платье кажется мне слишком пышным, — произнес он, указывая пальцем на модель с многоярусной юбкой, напоминающей облако. — Ты же не собираешься превращаться в торт на собственном торжестве.
— А мне оно нравится, — мягко, но настойчиво ответила Маргарита, увеличивая изображение, чтобы рассмотреть кружевные рукава. — Это особенный день, хочется чего-то необычного, выходящего за рамки повседневности.
Артём лишь пожал плечами и вернулся к изучению новостной ленты на своем телефоне. Маргарита наблюдала за ним украдкой. За последние полгода их отношений она привыкла к его спокойному, несколько отстраненному характеру. Он был удобным партнером, предсказуемым и стабильным, без эмоциональных бурь и неожиданных поступков, которые так изматывали ее в прошлых романах. Ей казалось, что именно такая, ровная и надежная гавань, ей и нужна после долгого плавания по бурному морю одиночества.
— Мама звонила сегодня днем, — вдруг произнес Артём, не отрывая взгляда от экрана. — Хочет поговорить с тобой. Без посторонних.
Маргарита удивленно подняла брови.
— О чем это?
— Не уточняла. Сказала, что вопрос важный и личный. Просила заехать к ней завтра после работы.
— А ты не пойдешь со мной?
— Нет, у меня запланирована встреча с тренером. Мама настаивала на разговоре с глазу на глаз. Женские секреты, наверное.
Маргарита нахмурилась. Светлана Викторовна, мать Артёма, всегда держалась с ней подчеркнуто вежливо, но холодно. Она никогда не позволяла себе резких замечаний, но и теплоты в ее обращении не было. При встречах она ограничивалась формальными вопросами о работе и здоровье, а затем находила повод удалиться. Маргарита списывала это на особенность характера, но теперь почувствовала легкую тревогу, колышущуюся где-то глубоко внутри.
— Хорошо, — согласилась она, стараясь, чтобы в голосе не дрогнула ни одна нота. — Я заеду.
На следующий день Маргарита, закончив дела в архитектурной мастерской раньше обычного, направилась на другой конец города, где в старом, но ухоженном доме жила Светлана Викторовна. Подъезд встречал ее знакомым запахом лавочки для цветов и слабым ароматом воска для паркета. Лифт, как всегда, жалобно поскрипывал, поднимаясь на четвертый этаж. Маргарита нажала на кнопку звонка, и дверь открылась почти мгновенно.
Светлана Викторовна стояла на пороге. Она была одета в строгую темно-зеленую блузку и классические брюки, ее седые волосы были убраны в аккуратную прическу. На ее лице не было и намека на улыбку, но и открытой неприязни Маргарита не увидела.
— Проходи, не стой на пороге, — сказала хозяйка квартиры, жестом приглашая войти.
Маргарита сняла туфли и прошла в гостиную. Комната была выдержана в стиле, который можно было бы назвать «уютный ретро»: диван с чуть выцветшей, но чистой обивкой, массивный книжный шкаф, наполненный старыми изданиями, и журнальный столик с хрустальной вазой, в которой стояли искусственные, но удивительно красивые розы. На стенах висели фотографии Артёма — от младенца в кружевной подушке до строгого молодого человека в военной форме.
— Присаживайся, — указала Светлана Викторовна на кресло у окна. — Чай будешь? Или кофе?
— Чай, пожалуйста. Спасибо.
Хозяйка удалилась на кухню и вернулась через несколько минут с подносом, на котором стояли две фарфоровые чашки, маленький заварочный чайник и тарелка с тонким печеньем. Маргарита взяла свою чашку и сделала маленький глоток. Чай был крепким и горьковатым, почти без сахара.
— Спасибо, что нашла время, — начала Светлана Викторовна, усаживаясь напротив. — Я хотела обсудить с тобой кое-что важное до того, как все будет окончательно решено.
Маргарита молча кивнула, чувствуя, как внутри все сжимается от непонятного ожидания.
— Я слушаю вас, Светлана Викторовна.
Женщина аккуратно сложила руки на столешнице и посмотрела на Маргариту прямым, изучающим взглядом.
— Ты знаешь, что Артём — мой единственный ребенок. Я растила его одна, с тех пор как его отец решил, что его жизнь должна быть в другом месте. Я отдала ему все свои силы, все свои мысли, все свои возможности. Я просто не могу допустить, чтобы кто-то причинил ему боль, даже случайно.
Маргарита молчала, пытаясь понять, к чему ведет этот разговор. Светлана Викторовна продолжила, и ее голос был ровным и спокойным, будто она диктовала список покупок:
— Семья — это прежде всего ответственность. Это умение ставить интересы близкого человека выше своих собственных. Это готовность к самопожертвованию. Ты согласна с этим?
— В целом, да, — осторожно ответила Маргарита, чувствуя, как по спине пробегают мурашки.
— Вот и прекрасно. Тогда ты поймешь, почему я вынуждена попросить тебя об одном важном шаге.
Она сделала небольшую паузу, давая словам проникнуть в сознание собеседницы, а затем произнесла четко и ясно, без тени сомнения:
— Мне нужно, чтобы ты оформила свою трехкомнатную квартиру на меня. Это станет для меня гарантией того, что мой сын находится в надежных руках.
Маргарита замерла с чашкой в руках. Она почувствовала, как пальцы внезапно похолодели, а в ушах зазвенела тишина. Она несколько раз моргнула, пытаясь вернуть реальность, которая вдруг стала напоминать плохой сон.
— Простите, я, кажется, не расслышала, — наконец выдавила она, и собственный голос показался ей чужим.
— Ты прекрасно поняла, что я сказала, — Светлана Викторовна не изменила положения и не повысила голос. — Твоя квартира. Та, что на Центральном проспекте. Я хочу, чтобы право собственности было переоформлено на мое имя.
Маргарита медленно, будто в замедленной съемке, поставила чашку на блюдце. Ее руки слегка дрожали. Она откинулась на спинку стула, не в силах отвести взгляд от невозмутимого лица женщины напротив.
— Зачем? — это был единственный вопрос, который она смогла сформулировать.
— Затем, чтобы у меня была уверенность. Уверенность в том, что ты не оставишь моего сына в трудную минуту. Что через год или два совместной жизни ты не попросишь его собрать вещи и не укажешь на дверь, оставив его без крыши над головой.
Маргарита открыла рот, но слова застряли где-то в горле. Абсурдность ситуации нарастала, как снежный ком. Светлана Викторовна продолжала объяснять, словно речь шла о выборе обоев для ремонта:
— Понимаешь, я многое видела в жизни. Молодые люди женятся, а потом оказывается, что один из супругов использует другого. Особенно, когда речь идет о жилье. Артём человек мягкий, доверчивый. Он не всегда может постоять за себя. А я, как мать, обязана его защищать. Даже от потенциальных угроз.
— Это моя квартира, — проговорила Маргарита, делая усилие над собой, чтобы говорить спокойно. — Я покупала ее на свои деньги. Три года назад. Это результат моего труда.
— Я в курсе. Артём рассказывал. Ты много работала, откладывала, оформила кредит. Это похвально. Но если вы поженитесь, и он переедет к тебе, он окажется в уязвимом положении. Ты это понимаешь?
Маргарита покачала головой, не веря собственным ушам.
— Нет, не понимаю. Мы создаем семью. Будем жить вместе, в моем доме. Это нормально. Какая здесь уязвимость?
Светлана Викторовна слегка вздохнула, словно устав от несообразительности собеседницы.
— Маргарита, ты умная девушка. Ты должна понимать, что собственность — это власть. Если жилье твое, ты всегда будешь чувствовать себя хозяйкой положения. А Артём будет лишь твоим гостем. Это неправильно для семейных отношений.
— А по-вашему, правильно, если хозяйкой положения будете вы? — в голосе Маргариты впервые прозвучала стальная нотка.
— Правильно, если контроль будет у того, кто больше всех заинтересован в благополучии семьи. А это я. Я — мать Артёма. Я никогда не допущу, чтобы ему было плохо.
Маргарита сжала под столом кулаки так, что ногти впились в ладони. Внутри все кипело от возмущения, но она не хотела давать волю эмоциям.
— Светлана Викторовна, эта квартира — это не просто стены. Это годы моей жизни, потраченные на то, чтобы иметь свой угол. Я работала на двух работах, чтобы собрать первоначальный взнос. Я до сих пор выплачиваю кредит. Это не предмет для торга.
Брови будущей свекрови поползли вверх.
— Ты считаешь, что материальные ценности важнее семейного благополучия?
— Я считаю, что моя собственность не должна быть разменной монетой в чужой игре.
— В чужой игре? — голос Светланы Викторовны впервые зазвенел. — О какой игре ты говоришь? Я прошу тебя о простом шаге, который докажет твои искренние намерения! Если ты любишь моего сына и хочешь создать настоящую семью, тебе нечего бояться! Жена должна быть готова на жертвы ради мужа!
Маргарита коротко рассмеялась, и в этом смехе не было ни капли радости.
— Жертвовать ради мужа — это одно. А отдать все, что у тебя есть, его матери — это совсем другое.
— Его матери?! — Светлана Викторовна вскинулась. — Я скоро стану тебе свекровью! Я член твоей будущей семьи!
— Да, свекровью. Но не владелицей моего дома.
Лицо женщины покрылось нездоровым румянцем. Она поднялась из-за стола, опираясь ладонями о столешницу.
— Значит, ты просто жадина! Ты не любишь его по-настоящему! Если бы любила, то не раздумывая бы согласилась!
Маргарита тоже встала. Спина ее была прямая, подбородок высоко поднят. Она смотрела на будущую свекровь без страха и упрека.
— Любовь не измеряется квадратными метрами. И я не намерена обсуждать переоформление своей собственности.
— Так ты отказываешься? — Светлана Викторовна скрестила руки на груди, и ее взгляд стал ледяным.
— Да. Безусловно, отказываюсь.
В комнате повисла тяжелая, гробовая тишина. Две женщины молча смотрели друг на друга, разделенные не только столом, но и целой пропастью непонимания. Светлана Викторовна смотрела на невестку с холодной, неприкрытой злобой. Маргарита выдерживала ее взгляд, не отводя глаз.
— В таком случае, возможно, тебе стоит хорошенько подумать, нужна ли тебе эта свадьба, — произнесла свекровь с ледяным спокойствием. — Потому что в нашей семье не место людям, которые не умеют делиться и думать о близких.
Маргарита взяла со стула свою сумку.
— Спасибо за чай, Светлана Викторовна. Мне пора.
Она развернулась и направилась к выходу. Никто не проводил ее. Маргарита надела туфли, вышла на лестничную площадку, и дверь за ее спиной захлопнулась с громким, финальным щелчком.
Она спустилась по лестнице, не вызывая лифт, и вышла на улицу. Дождь усиливался, крупные тяжелые капли хлестали ей в лицо, но она даже не почувствовала этого. Она шла быстро, почти бежала к автобусной остановке, и в голове у нее стучала одна-единственная мысль: «Неужели? Неужели это происходит на самом деле?»
Неужели Артём в курсе этого абсурдного плана? Была ли это его идея, которую он поручил озвучить матери? Или же Светлана Викторовна действовала в одиночку, решив прощупать почву и проверить, насколько прочна ее будущая невестка?
Маргарита села в подошедший автобус и уткнулась лбом в холодное стекло. Город за окном плыл размытым пятном огней и теней. Она достала телефон и набрала короткое сообщение Артёму: «Нам нужно серьезно поговорить. Сегодня же. Это очень важно».
Ответ пришел не сразу, минут через пятнадцать: «Хорошо. Освобожусь и заеду. Через час-полтора».
Маргарита вернулась домой, сняла промокшую верхнюю одежду и прошла на кухню. Она механически поставила чайник, но не стала его включать. Просто села за стол и уставилась в стену, пытаясь упорядочить хаос в своей голове.
Эта квартира была ее крепостью, ее главным достижением. После университета она устроилась рядовым дизайнером в маленькую студию. Зарплата была смехотворной, но она терпела, понимая, что набирается опыта. Через год ее повысили, доход вырос, и она начала откладывать. Каждую лишнюю копейку.
Она брала дополнительные заказы на фрилансе, работала по вечерам и выходным, составляя проекты и делая визуализации. Она экономила на всем — на обедах в кафе, на новой одежде, на развлечениях. Три года такой жизни — и наконец, она накопила на первоначальный взнос.
Ипотека стала новой, еще более тяжелой ношей. Но она была счастлива, подписывая документы. Квартира была не новая, требовала капитального ремонта, но она была ее. Только ее. Маргарита сама красила стены, помогала укладывать плитку в ванной, часами выбирала обои и светильники. Это было ее место силы, ее независимость, воплощенная в бетоне и кирпиче.
И теперь кто-то другой, чужая женщина, требовала отдать это все просто так, в качестве залога верности? Абсурд. Нелепость. Кощунство.
Раздался звук ключа в замке. Вошел Артём. Его волосы были мокрыми от дождя, лицо выражало легкое раздражение.
— Ну, что случилось такого срочного? — спросил он, снимая куртку. — Ты написала, будто мир рушится.
Маргарита поднялась навстречу ему.
— Твоя мать потребовала, чтобы я переоформила эту квартиру на нее.
Артём замер на полпути между прихожей и кухней. Его лицо вытянулось от изумления.
— Что? Повтори.
— Ты прекрасно расслышал. Светлана Викторовна пригласила меня сегодня на так называемый «женский разговор» и выдвинула условие. Она хочет, чтобы я подарила ей мою квартиру. В качестве гарантии того, что я не вышвырну тебя на улицу после свадьбы.
Артём медленно дошел до кухни и опустился на стул. Он провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть с него усталость и недоверие.
— Она это… серьезно?
— Абсолютно. Я сначала подумала, что это какой-то странный тест. Но нет. Твоя мать говорила на полном серьезе.
Артём молчал, уставившись в пустоту. Маргарита ждала. Ждала его возмущения, негодования, хоть какого-то признака того, что он на ее стороне. Но он просто сидел и молчал.
— Артём, — позвала она, заставляя его встрепенуться. — Ты знал о ее планах?
— Нет, — ответил он после паузы. — Конечно, нет. Мама ничего мне не говорила.
— И что ты думаешь обо всем этом?
Он пожал плечами, избегая ее взгляда.
— Ну… ты же знаешь маму. Она всегда обо мне беспокоится. Наверное, она просто пытается как-то обезопасить меня. Перестраховаться.
Маргарита сделала шаг вперед, стараясь поймать его взгляд.
— Артём, твоя мать требует, чтобы я отдала ей свою собственность. Ты считаешь это нормальным?
— Я не знаю, что считать нормальным, — он развел руками. — Может, она просто хочет убедиться, что ты не бросишь меня, если нам будет трудно. В жизни всякое случается.
Алина откинулась на спинку стула. Терпение начало лопаться, как перегруженная струна.
— Артём, это мой дом! Результат лет тяжелого труда! Ты понимаешь это?
— Понимаю. Но мама, в чем-то, права. Если мы поженимся, я буду жить в твоей квартире. Буду как бы на твоей территории. Это может создавать дисбаланс.
Маргарита уставилась на него с открытым изумлением.
— То есть ты считаешь, что ее требование имеет под собой почву?
— Я не говорю, что ты должна просто взять и отдать ей квартиру. Но, может, стоит обсудить какие-то варианты? Чтобы все были спокойны.
Она встала и отошла к окну. За стеклом бушевала непогода, и это идеально отражало ее внутреннее состояние.
— Артём, — тихо сказала она, глядя на свое отражение в темном стекле. — Если ты не видишь ничего предосудительного в том, что твоя мать требует у меня мое жилье, то у нас с тобой очень разные представления о жизни.
Он поднялся со стула.
— Маргарит, не надо так драматизировать. Мама просто хочет как лучше.
Она резко обернулась. Ее лицо было бледным, но глаза горели холодным огнем.
— Как лучше для кого? Для тебя? Для нее? Или для меня?
Артём промолчал, опустив глаза.
— Я жду твоего ответа, — настаивала она. — Чью сторону ты занимаешь в этой абсурдной истории?
Он продолжал смотреть в пол.
— Я не хочу ничьей стороны. Я не хочу выбирать между тобой и своей матерью.
— Значит, ты уже сделал свой выбор.
В комнате снова воцарилась тишина. Маргарита подошла к столу, взяла свой телефон.
— Уходи, Артём. Мне нужно побыть одной и все обдумать.
Он постоял несколько секунд посреди кухни, растерянный и несчастный, потом медленно поплелся в прихожую. Дверь закрылась за ним с тихим щелчком.
Маргарита осталась одна в тишине своей квартиры. Ее крепости, которую кто-то попытался захватить без единого выстрела.
На следующее утро Маргарита проснулась с тяжелой головой и ощущением каменного груза на душе. Она заварила крепкий кофе и села у окна, наблюдая, как дождь заливает город. Телефон молчал. Артём не звонил, не писал. И эта тишина была красноречивее любых слов.
Она открыла планшет и посмотрела на список дел, связанных со свадьбой. Рестован был забронирован, внесен депозит. Свадебное платье ждало последней примерки. Разосланы приглашения, более сорока человек уже подтвердили свое участие. Фотограф, ведущий, музыканты — все было оплачено и согласовано.
Она закрыла приложение. До свадьбы оставалось меньше месяца, но теперь все эти приготовления казались ей чужими и бессмысленными. Как можно связывать свою жизнь с человеком, который не готов заслонить тебя от абсурдных посягательств даже на словах?
Около часа дня раздался звонок в дверь. Маргарита посмотрела в глазок. На площадке стоял Артём. Он выглядел уставшим и помятым.
Она впустила его, но не предложила пройти дальше прихожей.
— Ну? — спросила она.
— Я говорил с мамой, — начал он, не поднимая глаз. — Пытался объяснить, что ее требование… выглядит странно.
— И?
— Она сказала, что не передумает. Что если ты откажешься, значит, твои чувства ко мне не так сильны, как ты говоришь, и ты не готова к созданию настоящей семьи.
Маргарита скрестила руки на груди.
— А ты что ей ответил?
Он помялся, переступая с ноги на ногу.
— Я сказал, что ты, наверное, просто не сразу поняла ее порыв. Что тебе нужно время, чтобы осознать ее беспокойство за меня.
— То есть ты снова согласился с ней.
— Нет! — он наконец посмотрел на нее. — Я просто пытаюсь понять ее! Она одна меня вырастила! Она боится, что мне будет плохо!
Маргарита сделала шаг вперед.
— Артём, твоя мать требует у меня мое жилье. Ты до сих пор не видишь в этом ничего ненормального?
Он опустил взгляд.
— Вижу… Но… Маргарит, может, просто пойти ей навстречу? Это же просто бумага, формальность! Мы же все равно будем здесь жить вместе!
Она замерла. Внутри все похолодело. Она смотрела на него, не веря своим ушам.
— Ты действительно так думаешь? Ты считаешь, что я должна просто так, по щелчку пальцев, переписать квартиру на твою мать?
— Ну да! Так все будут спокойны! И мама, и я… И ты, в конце концов! Мы избежим лишних ссор и напряжения перед самой свадьбой!
Маргарита медленно подошла к нему. Ее лицо было непроницаемым.
— Значит, ты готов принять это условие. Ты считаешь правильным, чтобы я отдала свой дом твоей матери ради иллюзорного спокойствия.
— Не отдала! Переоформила! Чтобы мама перестала нервничать!
— А что будет дальше? Она захочет контролировать наши финансы? Решать, куда нам ездить в отпуск? Вмешиваться в наши личные разговоры?
Артём вспылил:
— Хватит преувеличивать! Мама не такая! Она просто хочет мне добра!
— Она хочет твоего добра за мой счет! И ты поддерживаешь ее в этом!
Он с силой стукнул кулаком по косяку двери.
— Черт побери, Маргарита! Почему ты не можешь пойти на компромисс?! Мы же должны быть одной семьей! А семья — это умение уступать!
— Компромисс предполагает уступки с обеих сторон! Здесь же уступать должна только я!
— Ты просто не хочешь делиться! Ты эгоистка!
Маргарита развернулась и прошла в спальню. Она открыла верхний ящик туалетного столика и достала маленькую бархатную коробочку. В ней лежало обручальное кольцо — простое, элегантное, которое Артём вручил ей три месяца назад, опустившись на одно колено в парке у озера.
Она вернулась в прихожую и протянула коробочку ему.
— Если спокойствие твоей матери для тебя важнее, чем я и мое благополучие, то нашей свадьбе не бывать.
Артём отшатнулся, будто увидел змею.
— Что?! Ты не можешь просто так все отменить!
— Могу. И отменяю. Я не выйду замуж за человека, который позволяет своей семье попирать мои границы.
— Маргарит, ты сошла с ума! Через три недели свадьба! Все уже оплачено! Гости приглашены!
— Я все отменю. Мне все равно, вернут ли деньги. Это не имеет значения.
Он схватил ее за запястье.
— Подожди! Давай все обсудим спокойно! Наверняка можно найти какой-то выход!
Она высвободила руку.
— Выход только один. Ты идешь к своей матери и прямо, глядя ей в глаза, говоришь, что ее требование неприемлемо. Что моя квартира — это моя собственность, и я никому ее не отдам. Если ты сделаешь это прямо сейчас, при мне, мы можем продолжить разговор.
Артём достал телефон. Он повертел его в руках, посмотрел на экран, потом с тяжелым вздохом убрал обратно в карман.
— Я не могу. Ты же понимаешь, она расстроится. Для нее это принципиальный вопрос.
— Вот именно, — тихо, почти шепотом, сказала Маргарита. — Ты сделал свой выбор.
Она открыла дверь.
— Теперь твой черед уходить.
Он вышел на площадку, обернулся, что-то пытаясь сказать, но слова застряли у него в горле. Он видел ее решимость, высеченную в камне ее черт. Дверь закрылась, оставив его одного в полумраке лестничной клетки.
Маргарита прислонилась к косяку и закрыла глаза. Грудь вздымалась от учащенного дыхания. Было больно. Невыносимо больно. Но вместе с болью пришло и странное, щемящее чувство облегчения.
Она провела остаток дня, отменяя все свадебные приготовления. Звонок в ресторан был самым трудным — администратор пыталась уговорить ее перенести дату, но Маргарита была непреклонна. Депозит, разумеется, не вернули. Фотограф и ведущий отнеслись с пониманием, оставив у себя часть предоплаты. С салоном, где шили платье, пришлось сложнее — они отказались возвращать деньги, но согласились выкупить наряд обратно по себестоимости. Маргарита согласилась, ей уже было все равно.
Вечером она разослала всем гостям короткое сообщение: «Дорогие друзья и родные! Сообщаем, что свадьба Маргариты и Артёма отменяется. Приносим извинения за доставленные неудобства».
Телефон тут же превратился в раскаленный будильник. Звонили подруги, родители, брат. Все требовали объяснений. Маргарита ни с кем не разговаривала. Она выключила звук, легла на диван, укрылась пледом и пролежала так до самого утра, глядя в потолок и ощущая, как острая боль постепенно сменяется пустотой, а затем — тихим, едва зарождающимся спокойствием.
На следующий день Светлана Викторовна, выходя из подъезда, столкнулась с соседкой Верой Петровной, главной новостницей их дома.
— Светлана Викторовна, здравствуйте! — с притворной сладостью в голосе начала соседка. — Как я слышала, скоро у вас такое радостное событие — сын женится! Поздравляю!
Будущая свекровь выпрямила спину и с высокомерием посмотрела на собеседницу.
— Свадьбы не будет. Я спасла своего мальчика от корыстной особы, которая хотела его использовать.
— Боже мой! Неужели? — глаза Веры Петровны заблестели от любопытства.
— А то! Эта Маргарита хотела заманить Артёма в свою квартиру, а потом, глядишь, и выгнала бы, когда надоест. Я раскусила ее план. Попросила переписать жилье на меня, в знак доверия. Так она отказалась! Вот и вся ее любовь оказалась!
— Ах, какая подлость! Молодец, что не дали в обиду сыночка!
— Конечно. Я всегда на страже его интересов. Мой Артём найдет себе хорошую, скромную девушку, без всяких там амбиций и своей недвижимости.
Светлана Викторовна гордо удалилась, а Вера Петровна тут же бросилась к телефону, чтобы поделиться свежей сплетней со всей округой.
А Маргарита в это время была дома. Она пила чай с мятой у своего большого окна и смотрела, как дождь омывает улицы города. Обручальное кольцо лежало в той самой бархатной коробочке на дальней полке шкафа — как напоминание об ошибке, которую она вовремя не совершила.
Она не жалела ни о чем. Напротив, с каждым днем она все больше осознавала, что избежала огромной беды. Жизнь с Артёмом превратилась бы в бесконечную войну со Светланой Викторовной, где ее сын всегда был бы на стороне матери. Ей пришлось бы постоянно оправдываться, уступать, жертвовать своими интересами ради призрачного «семейного спокойствия».
Нет. Уж лучше одиночество, чем жизнь в золотой клетке, ключ от которой хранится у властной свекрови.
Через месяц общая знакомая случайно обмолвилась, что Артём встречается с новой девушкой. Светлана Викторовна ее одобрила — девушка жила с родителями в небольшой квартирке и не имела собственного жилья. Идеальная, по ее мнению, кандидатура.
Услышав это, Маргарита лишь улыбнулась. Значит, дело было не в любви, не в семье, а в контроле. Артёму была нужна жена, которая не будет спорить с его матерью. Покорная, без собственного мнения и, что важнее, без собственного угла.
Маргарита не чувствовала обиды. Она чувствовала благодарность. Благодарность судьбе за то, что та расставила все точки над i до того, как было слишком поздно.
Она допила чай, помыла кружку и пошла собираться на тренировку по йоге, которую забросила во время подготовки к свадьбе. В ее жизни снова появилось время — на спорт, на курсы повышения квалификации, на поездки к родителям в другой город. Столько всего, что было отложено ради отношений с человеком, который не сумел ее защитить.
Маргарита вышла из своей квартиры, ее трехкомнатной, светлой, уютной квартиры на Центральном проспекте. Ее крепости. Ее независимости. Ее выбора.
Дождь почти прекратился, и сквозь разрывы в тучах пробивалось слабое осеннее солнце. Она шла по мокрому асфальту, дышала свежим, промытым воздухом и чувствовала, что ее жизнь, ее настоящая жизнь, только начинается. И в этой жизни не будет места ни для кого, кто попытается отобрать у нее ключи от ее собственного счастья.