София с самого детства не была похожа на других детей. В то время как ее сверстники гоняли мяч во дворе или часами просиживали за компьютерными играми, ее мир был иным, более тихим и глубоким. Школьные науки давались ей с трудом, в ее дневнике пестрели скромные тройки, вызывавшие тяжелые вздохи у ее матери. Учителя разводили руками, называя девочку способной, но невероятно рассеянной и погруженной в себя. Однако были два предмета, где София блистала, словно алмаз среди простых камней. Это была химия, магический танец элементов и формул, который она понимала на каком-то интуитивном уровне, и литература, целые вселенные, заключенные в стопках печатных страниц. Именно за чтением очередного романа или за изучением сложной химической реакции она проводила все свои вечера. Ее аттестат за девятый класс был красноречивым свидетельством ее натуры: две яркие, блистательные пятерки и скромный ряд четверок и троек по всем остальным дисциплинам. Но София не отчаивалась, ведь ее сердце уже давно сделало свой выбор – она решила стать медсестрой.
Однажды теплым летним вечером, когда солнце окрашивало комнату в золотые тона, ее младшая сестренка, уютно устроившись рядом на диване, спросила своим звонким голоском:
— София, а почему именно медсестрой? Это же так сложно, постоянно возиться с больными, видеть кровь и страдания. Почему не врачом или, не знаю, не химиком? У тебя же пятерка по химии!
София отложила книгу, ее взгляд стал серьезным и теплым одновременно. Она обняла сестренку за плечи и тихо, почти шепотом, ответила:
— Понимаешь, моя дорогая Алиса, медсестра – это не просто человек, который ставит уколы и разносит таблетки. Это сестра милосердия. Это тот, кто держит больного за руку в самый страшный момент, кто шепчет слова поддержки, когда кажется, что все кончено. Людям, потерявшим надежду, нужно не только лекарство, но и сочувствие, капля человеческого тепла. Я хочу дарить им это тепло.
Алиса покачала своей кудрявой головкой, ее глаза выражали легкое недоумение.
— Странная ты у нас, София, прямо не от мира сего. Все девчонки мечтают о карьере, о красивой жизни, а ты – о больнице и чужих страданиях.
На лице Софии появилась легкая, добрая улыбка, в которой читалась легкая печаль и бесконечная нежность.
— Ну, какая уж есть. Или ты меня, такую странную, не любишь?
Алиса тут же крепко обняла сестру, прижавшись к ее плечу.
— Вот еще, глупости говоришь! Конечно, люблю! Просто ты у нас особенная.
Их мама, Ольга Николаевна, лишь тяжело вздыхала, подслушав этот разговор. Как бы она ни старалась, как бы ни ругала дочь за неудачи в учебе, ситуация не менялась. Она, сама окончившая институт с красным дипломом, и ее муж, прошедший суровую школу строительного техникума, не могли понять выбора старшей дочери. Алиса, хоть и была модницей и непоседой, училась блестяще, на одни пятерки, и грезила о поступлении в престижный университет. А София… София разочаровала. Да еще и в медсестры.
София всегда была ребенком нетребовательным. В отличие от Алисы, которой постоянно были нужны новые наряды и гаджеты, она спокойно носила то, что ей покупали, и доедала все, что клали в ее тарелку. Материальная сторона жизни, казалось, совершенно не интересовала ее. Это беспокоило Ольгу Николаевну: как такая неприспособленная девочка будет пробивать себе дорогу в этой суровой, жестокой жизни?
Отец, суровый и принципиальный человек, долго ругался и настаивал, чтобы дочь окончила одиннадцать классов. Но впервые в жизни тихая и покладистая София проявила невероятное упрямство. Она стояла на своем, ее глаза, обычно задумчивые и мягкие, становились твердыми, как сталь. В конце концов, отец махнул рукой и сдавленно бросил: «Делай как знаешь!». И София поступила в местный медицинский колледж. Поступила с невероятной легкостью, набрав высочайшие баллы, и, что было совсем удивительно, прошла на бюджетное отделение, где ей даже назначили стипендию.
И тут произошло чудо. Учеба, которая в школе была тяжким бременем, вдруг превратилась в любимое занятие. София училась с жадностью и удовольствием, впитывая каждое слово преподавателей. Вскоре она стала лучшей студенткой своей группы. Аттестат с тройками остался далеко в прошлом. Она окончила колледж с красным дипломом, к изумлению всех родственников и бывших учителей.
Мама, Ольга Николаевна, глядя на сияющую дочь на выпускном, сказала мужу: «Я, кажется, ошиблась. Она просто нашла свое место. Ту единственную нишу, где ее душа обрела покой и силу. Поэтому у нее все и получилось». Отец, обычно скупой на эмоции, на торжественной церемонии крепко обнял дочь и тихо, чтобы никто не услышал, прошептал: «Ты у меня умница. Я тобой горжусь».
В качестве подарка за невероятное упорство и отличную учебу родители сделали Софии невероятный подарок. Они оформили на ее имя ипотеку на небольшую однокомнатную квартиру. Деньги от продажи оставшегося после бабушкиного дома в деревне стали первоначальным взносом. Так у счастливой Софии началась новая жизнь – в собственной квартире и на новой работе в хирургическом отделении городской больницы, куда ее взяли без раздумий.
Коллектив поначалу встретил новичка с прохладцей. Заведующий отделением представил ее как «молодого перспективного специалиста с красным дипломом», что сразу вызвало у коллег ожидание высокомерия и заносчивости. Но София оказалась простой, скромной и невероятно трудолюбивой девушкой. Правда, тем, кто пытался ее уколоть или «проучить», она спуску не давала – ее тихий голос твердел, а во взгляде появлялась та самая сталь, которую видел ее отец. Она умела постоять за себя, не теряя при этом достоинства.
Очень скоро София стала своей в отделении. Ее полюбили пациенты. Она относилась ко всем с бесконечным теплом и терпением, ее руки делали перевязки и ставили уколы с такой ловкостью и нежностью, что пациенты почти не чувствовали боли. Она не брезговала самой тяжелой работой, ее не пугали ни вид крови, ни гнойные раны. Было видно, что она на своем месте.
Прошел почти год ее работы. И однажды в отделение привезли тяжелейшего больного. Молодого мужчину по имени Марк. На заводе на него рухнула сорвавшаяся с рельсов вагонетка. Чудом оставшись в живых, он получил страшные травмы – обе ноги были раздроблены. Софии в тот день не было на смене, она уходила с ночной на два заслуженных выходных. Когда она вернулась, при приеме дежурства старшая медсестра, с лицом, помрачневшим от горя, сообщила ей страшную новость: Марку утром делали сложнейшую операцию, и врачам пришлось ампутировать ему одну ногу выше колена. Вторую, к счастью, удалось спасти. Все отделение перешептывалось, жалея молодого парня.
Ближе к вечеру, после операции, к Марку пришла его жена – невероятно красивая, ухоженная женщина в дорогой одежде, от которой пахло дорогим парфюмом. Узнав от врачей о результате операции, она устроила в коридоре жуткую истерику. Ее крик разносился по всему отделению:
— Что вы с ним сделали?! Калеки! Он теперь инвалид! Как он теперь будет работать? Как будет содержать меня? На что мы будем жить? Вы поплатятся за это! Я вас засуду!
Ее пытались успокоить, уговаривали, что это огромное счастье – остаться в живых после такой травмы, что вторая нога спасена и есть надежда на реабилитацию.
— Да кому нужна такая жизнь?! – закричала она в ответ. – Что я теперь, буду возить его на коляске? Тащить на себе? Нет уж, спасибо! Я на такое не подписывалась! Завтра же подаю на развод! Я не собираюсь становиться нищебродкой с калекой на шее!
Резко развернувшись на каблуках, она прошмыгнула к лифту, даже не зайдя в палату к мужу. В отделении повисла гробовая тишина, все были в шоке от такой чудовищной жестокости. Но больше всех была потрясена София. Ее сердце сжалось от боли за незнакомого мужчину. Она тихо вошла в палату и увидела его. Он лежал, уставившись в потолок, и по его лицу, мокрому от слез, было видно, что он отошел от наркоза и слышал каждое слово, сказанное за дверью.
— Здравствуйте, — тихо сказала София, подходя к его кровати. — Я ваша палатная медсестра, меня зовут София. Я буду за вами ухаживать. Если что-то будет нужно, нажмите на эту кнопку, и я сразу приду. Хорошо?
Марк медленно перевел на нее взгляд, полный бездонной боли и отчаяния.
— Мне уже ничего не нужно, — прошептал он хрипло. — И я никому не нужен.
Он отвернулся к стене, и его плечи содрогнулись от беззвучных рыданий. И тут в Софии закипела вся ее праведная ярость, вся боль за него. Она понимала, что сейчас не время для жалости. Нужно было бить в самую точку, раскалывая ледяную скорлупу его отчаяния.
— Что это?! — ее голос, обычно тихий, прозвучал твердо и громко. — Не хватало еще, чтобы вы тут раскисли! Вы должны собрать всю свою волю в кулак! Всю свою силу! Вы должны жить! Или эта истеричная дамочка в дорогих туфлях сказала вам последнее слово? Да взгляните на это трезво! Она ведь и раньше-то была не с вами! Она была с вашими деньгами! Ее волновали не ваши страдания, а то, что ее любимый кошелек теперь похудеет! Она оплакивает не вашу ногу, а свой потерянный комфорт!
В этот момент в палату вошел дежурный врач, привлеченный raised tones. Услышав последние слова Софии, он побледнел от гнева.
— Сестра София! — строго сказал он. — Это что такое? Вы вообще понимаете, что творите? Вы не имеете права вмешиваться в личную жизнь пациентов и наговаривать на их родственников! Немедленно выйдите из палаты и ждите меня у моего кабинета! Марш!
София, покраснев, но с высоко поднятой головой, вышла. Врач подошел к Марку, который все так же смотрел в стену.
— Простите ее, пожалуйста, — вздохнул врач. — Она молодая, очень эмоциональная, горячая. Хотите, я заставлю ее прийти и извиниться перед вами?
Марк медленно повернул голову. Слез уже не было, в его глазах стояла какая-то новая, горькая ясность.
— Она молодая, — тихо сказал он. — Но она сказала чистую правду. Марине, моей жене, всегда были нужны только деньги. А я был так слеп… Я так любил ее… Или мне просто казалось, что это любовь? Не знаю. В душе сейчас такая пустота и такая ясность одновременно. Где-то в глубине души я все знал. Мне и друзья говорили о ее изменах, когда я работал в ночные смены… Но я не хотел верить. Даже подрался из-за этого с лучшим другом. Не ругайте, пожалуйста, вашу медсестру. Ее слова… они были жестокими, но они были лекарством. Возможно, самым сильным, что мне дали сегодня.
Врач слушал, пораженный. Он смотрел на этого сломленного, но suddenly прозревшего мужчину и мысленно извинялся перед Софией. «Ишь ты, — подумал он с уважением, — правдолюбка. Нашла способ достучаться».
— Хорошо, — кивнул врач. — Ругать не буду. А вы пообещайте мне, что не сломаетесь. Обещайте бороться.
— Обещаю, — тихо, но очень четко ответил Марк. — Договорились.
Дни шли за днями. К Марку приходили друзья, его часто навещала мама, принося домашние пироги и свою бесконечную, всепрощающую любовь. Жена так ни разу и не появилась. Через две недели пришел ее адвокат, холодный человек в дорогом костюме, с бумагами на развод.
— Марина Васильевна оставляет за собой квартиру и автомобиль, — сухо сказал он, вкладывая ручку в руку Марка. — Вы, как джентльмен, я надеюсь, не станете отбирать жилье у слабой женщины?
Марк посмотрел на него спокойным, усталым взглядом.
— Нет, не стану. Пусть живет. Мне все равно на коляске на восьмой этаж не подняться. Давайте ваши бумаги, я подпишу. Но с одним условием: передайте ей, чтобы она больше никогда не попадалась мне на глаза. Никогда.
София была рядом все это время. Она помогала ему как медсестра, но постепенно их общение выходило за рамки профессионального. Они разговаривали часами. Она поддерживала его в минуты отчаяния, которые еще случались, он рассказывал ей о своей жизни, о работе, о несбывшихся мечтах. Между ними зародилось глубокое, искреннее чувство, которое крепло с каждым днем. В отделении шептались: «Смотри, наша София и тот пациент с ампутацией… у них вроде как что-то есть». Кто-то даже пытался ее «вразумить»: «Ты что, с ума сошла? Девушка, молодая, красивая, а себе калеку выбрала! Он же на всю жизнь инвалидом останется!». Но София лишь качала головой, ее глаза светились непоколебимой уверенностью.
— Я нашла свое счастье, — твердо отвечала она. — И мне совершенно не важно, на одной он ноге или на двух. Он – моя родная душа. Моя вторая половинка. И точка.
Она честно рассказала о своих чувствах родителям. Те были в шоке. Отец снова попытался ее образумить, повести разговор о трудностях, о будущем, о том, что ее ждет тяжелая жизнь. Но, взглянув в ее глаза – те самые, сузившиеся и стальные, – он понял, что это бесполезно. Как и когда-то с выбором профессии, ее решение было окончательным и обсуждению не подлежало. Он тяжело вздохнул и обнял дочь: «Раз ты так решила… Бог вам в помощь».
Настал день выписки Марка. Его забирала целая делегация: верные друзья, плачущая от счастья мама. Провожал его и почти весь коллектив отделения. Но когда появилась София, уже в своей гражданской одежде, все почтительно расступились. Все понимали, что это не просто медсестра, пришедшая попрощаться с пациентом. Это была любовь. Настоящая, прошедшая через боль и отчаяние, и от этого еще более крепкая.
Прошел год. Год тяжелейшей реабилитации, борьбы с болью, отчаянием и привыканием к протезу. Но Марк справился. Он был сильным. Его выходили любовь и забота Софии. Он не просто встал на ноги – он вернулся к работе, правда, пока на легкий труд. И в один из самых солнечных дней в его жизни он повел свою Софию, свою спасительницу, свою любовь, под венец. На их скромной, но невероятно душевной свадьбе гуляло все хирургическое отделение и вся смена Марка с завода. Они пили за здоровье молодых и плакали, глядя на то, как жених, уверенно стоя на своих ногах, с бесконечной нежностью смотрит на свою невесту. Он обрел не просто протез вместо утраченной ноги. Он обрел протез для своего разбитого когда-то сердца – и это была она, его София, его тихая и бесстрашная медсестра милосердия.