Из духовки тянулся нежный аромат грушевого пирога, наполняя кухню уютом. Ульяна, в приподнятом настроении, с лёгкостью двигалась по дому, наслаждаясь редким днём, когда можно было не спешить и заняться собой. Взяв выходной, она решила провести его с пользой — навести порядок, приготовить вкусный ужин и просто отдохнуть. Давно она не ощущала такой внутренней гармонии, не думала, что так будет скучать по простым домашним заботам. Квартира сияла чистотой, и это, казалось, поднимало настроение с каждым шагом. Ей не терпелось, чтобы Юрий скорее вернулся — увидел, как она старалась, и оценил момент. Но, как всегда, у него был аврал на работе. В лучшем случае он приедет вовремя, а то и задержится. Ульяна несколько раз взглянула на себя в зеркало, поправила волосы, убедилась, что выглядит хорошо, и, устроившись в кресле с книгой, позволила себе расслабиться. Как же давно она не читала просто ради удовольствия.
Внезапно раздался звук поворачивающегося в замке ключа — сердце Ульяны радостно ёкнуло. Наконец-то он дома. Она быстро встала, поправила одежду и поспешила к двери. Юрий вошёл с букетом свежих роз в руках и легко поцеловал жену в щёку.
Пять лет вместе — и всё прошло так быстро, будто в один миг. За это время ни одного серьёзного конфликта, ни одного слова в гневе. Их любовь была крепкой, искренней, а брак — образцом для многих знакомых. Но была и одна тень — они так и не стали родителями. Сначала Ульяна сама не торопилась, считала, что нужно сначала устроиться в жизни. Потом, когда пришло желание, что-то не складывалось. Они обсуждали возможность обратиться к врачу, пройти обследование, но всё откладывали из-за нехватки времени.
— Ты чего-то задумалась? — мягко спросил Юрий, погладив её по плечу.
— Да нет, всё в порядке. Иди переоденься, а я поставлю цветы и накрою на стол.
День не был знаменательным, но ведь и повода не всегда нужно искать, чтобы сделать близкому человеку приятное.
Юрий направился в ванную, а Ульяна принялась сервировать стол. Она решила не возвращаться к грустным мыслям. Пока всё неясно. Может, и правда раньше было не время — они оба были погружены в работу по уши, едва успевали быть вместе, не то что думать о детях. А теперь у неё повышение, меньше нагрузки, больше возможностей. Она была готова даже уйти с работы, если это потребуется, чтобы стать мамой.
Внезапно раздался стук в дверь. Юрий всё ещё был в душе, и Ульяна поспешила открыть. На пороге стояла её свекровь, Раиса Анатольевна, с поджатыми губами и колючим взглядом. Казалось, она вот-вот начнёт обвинять кого-то в тяжком преступлении.
— Ой, не ждали… Заходите, мы как раз собираемся ужинать. Присоединяйтесь, — постаралась приветливо сказать Ульяна, хотя внутри всё сжалось.
На самом деле, она мечтала провести вечер наедине с мужем. Сегодня был благоприятный день для зачатия, и она надеялась, что вечер перетечёт в нечто большее. Но выгнать свекровь или придумывать отговорки — не вариант. Почему она приехала без предупреждения? Ведь через три дня у неё день рождения, и Ульяна обещала помочь с подготовкой. Там бы и встретились.
— Что-то случилось? — осторожно спросила Ульяна, чувствуя напряжение в воздухе.
— Да всего понемногу, — бросила Раиса Анатольевна, проходя на кухню. — А вы тут, смотрю, живёте на широкую ногу. Крабы, розы… Денег, что ли, куры не клюют?
— Ну что вы, — постаралась смягчить ситуацию Ульяна. — Это редкость, просто хотела порадовать мужа. Теперь и вас порадуем.
Она улыбалась, но внутри чувствовала дискомфорт. Чудесное настроение испарилось. Когда свекровь приезжала в таком настроении, это обычно означало, что кто-то её расстроил, и теперь она будет «разгружать душу», а то и останется ночевать. Ульяна решила не сдаваться: пусть всё идёт не по плану, но она будет улыбаться — ради спокойствия в доме.
Юрий вышел из ванной и с удивлением увидел мать. Он-то думал, что она занята подготовкой к празднику — по телефону она была в отличном настроении. А теперь перед ним стояла разгневанная женщина с тяжёлым взглядом.
— Мам, что-то случилось? — нахмурившись, спросил он.
— У вас, смотрю, всё замечательно, — с сарказмом произнесла Раиса. — Сколько же денег вы потратили на этот ужин? И позвольте спросить — какой повод? Ни день рождения, ни праздник…
Она только набирала обороты. Её недовольство нарастало, словно грозовая туча. Воздух в комнате стал плотным, напряжённым. Взгляд свекрови был полон упрёка — и прощения не предвещал. Ульяна и Юрий обменялись быстрым взглядом, ища поддержки. Они не понимали, что именно вызвало такую реакцию, но боялись задать вопрос. Разве дело в ужине? Судя по всему, нет — она начала возмущаться ещё на пороге.
— При чём тут наши расходы? — наконец нарушил тишину Юрий. — Я никогда не лез в твои дела, и ты сама учила меня не совать нос в чужой кошелёк. Почему теперь тебе важно знать, на что мы тратим свои деньги? Мы заработали их — и вправе решать, как распоряжаться.
— Ах, какие умные слова! — холодно усмехнулась Раиса. — Молодец, сынок. А обещания свои помнишь? Когда мы еле сводили концы с концами, ты клялся, что не позволишь мне жить в развалюхе, где каждый день напоминает о бедности. Видимо, забыл.
Ульяна почувствовала, как внутри всё сжалось. Она не понимала, что происходит, но ощущала себя виноватой — хотя и не делала ничего плохого. Если свекровь возмущается из-за крабов, значит, нужно было сразу поставить её на место. Но зачем вообще это? Они никогда не просили у неё денег, не жаловались. Почему же она ведёт себя так, будто им нужно оправдываться? Вопросы крутились в голове, а недоумение только росло.
— Значит, дом у моря купили, а матери плевать, что она живёт в развалюхе? — выкрикнула Раиса Анатольевна, и её голос, резкий и громкий, будто ударил по стенам квартиры.
Ульяне стало не по себе. Стыдно было даже за стены — а вдруг соседи слышат? Ведь раньше в их доме никогда не было скандалов, всё было спокойно, по-семейному тепло. А теперь — крики, упрёки, обвинения. И вдруг до неё дошло.
— Дом у моря? А кто вам это сказал? — удивлённо, почти растерянно спросила Ульяна, чувствуя, как жар заливает щёки.
— Это неважно! — отрезала свекровь. — Я всё поняла. Вы думаете только о себе, обо мне — ни слова, ни заботы. И как вам не стыдно сейчас ужинать? Наверное, празднуете покупку? Что ж, наслаждайтесь! Бог всё видит. Он знает, кого и за что наказывать. Я вам не помеха. Приятного аппетита!
С этими словами Раиса Анатольевна резко развернулась и вышла, хлопнув дверью. Ульяна медленно опустилась на стул. Всё, что она так тщательно готовила — уют, настроение, надежды на тёплый вечер, — рассыпалось в прах. Аппетит пропал, желание быть рядом с мужем исчезло. В голове стояла пустота, а в груди — тяжесть. Так хотелось вырваться куда-нибудь, в лес, на природу, чтобы закричать в голос, выплеснуть эту боль и обиду.
— Может, надо было её остановить? Объяснить? — робко спросила она, глядя на Юрия.
Он стоял, сжав челюсти, глаза горели гневом. Разочарование было таким сильным, что едва удавалось его сдерживать. Всю жизнь он старался быть хорошим сыном, помогал матери, чем мог, не просил ни о чём взамен. А теперь — вот такая вспышка ярости из-за ложных слухов, из ниоткуда.
Ульяна боялась, что свекровь взвинтит себя до сердечного приступа, но Юрий попросил её не волноваться.
— Не будем бежать за ней, — твёрдо сказал он. — Если сейчас побежим, будем оправдываться, будто мы виноваты, то в следующий раз она снова так поступит. Это не первый случай, и, если не поставить границы, будет продолжаться. Мама услышала чьи-то сплетни, разозлилась, не разобравшись, и вылила всё это на нас. Пусть теперь подумает. У нас своя семья, и любая помощь — это не обязанность, а наш выбор, наше доброе желание.
Романтический вечер был безвозвратно потерян. Супруги молча поужинали, включили фильм, стараясь найти хоть какое-то утешение в тишине, и легли спать, каждый со своими мыслями.
Дни шли. Наступил день рождения Раисы Анатольевны. За день до праздника она резко сообщила Ульяне, что не нуждается в её помощи, справится сама. А ещё добавила, что не хочет видеть ни сына, ни невестку на торжестве — их присутствие только испортит ей настроение.
— Если хочешь, можешь не идти, — сказал Юрий, поправляя рубашку перед зеркалом. — Мама склонна к драматизации. Скажет что-нибудь обидное — и будет тяжело.
— Да брось, — ответила Ульяна, поправляя прическу. — Я же нарядилась специально. Если она не хочет нас видеть — её право. Но мы должны поздравить. Всё-таки это твоя мама. Да, она вспыльчивая, порой несправедливая… Но, может, однажды поймёт.
Юрий сомневался. Он знал мать слишком хорошо: она всегда верила на слово посторонним, впадала в ярость, не разобравшись, а потом, когда приходило осознание, каялась — но лишь до следующего раза. Он не хотел снова проходить через это. Нужно было выстроить границы — чёткие, неприкосновенные. Пора было перестать позволять ей вторгаться в их жизнь и диктовать правила.
Когда они приехали, Раиса открыла дверь и, увидев их, едва не захлопнула её прямо перед носом. Её лицо было словно маска обиды — холодное, отстранённое.
— Я вас не приглашала. Зачем пришли? Ясно сказала — вы только испортите праздник.
— Но мы не могли не прийти, мама, — спокойно ответил Юрий, глядя ей прямо в глаза. — Подарок был куплен задолго до всего этого. Мы не могли оставить его.
Ульяна шагнула вперёд и протянула свекрови букет. Та взяла его неохотно, будто приём цветов причинял ей физическую боль.
— Это — твой подарок, мам, — сказал Юрий. — Я помнил твоё желание жить у моря. Помнил обещание, которое давал в юности — сделать твою жизнь лучше. Мы с Ульяной хотели сохранить это в тайне, чтобы преподнести как сюрприз. Но, видимо, судьба распорядилась иначе. Дом у моря — твой. Все документы готовы, юрист всё оформил. Осталось только подписать. Адрес ты найдёшь. А это… — он протянул ей связку ключей, — твои.
На лице Юрия появилась тёплая, но немного грустная улыбка. Он хотел, чтобы этот момент был радостным, торжественным. А вышло иначе. Всё было сказано, но без восторга, без объятий.
— С днём рождения, мам. Крепкого тебе здоровья, — добавил он тихо.
Раиса Анатольевна стояла, сжимая в руках ключи и папку с документами. Она смотрела вслед уходящим сыну и невестке, не в силах произнести ни слова. Сердце сжалось. Подарок, о котором она мечтала годами, оказался у неё в руках. Но вместе с ним пришло и осознание — осознание своей несправедливости, своей гордости, своей слепоты. И теперь, глядя на спину сына, женщина чувствовала, как внутри нарастает горькое чувство — раскаяние.
И она не знала, сможет ли когда-нибудь загладить перед ними свою вину.