— Пелагея, ты опять со своей дачей? Мы только закончили ремонт в ванной, а ты уже деньги на новые грядки собралась тратить? — Геннадий отложил газету и взглянул на жену с нескрываемым раздражением.
Пелагея вздохнула, убирая каталог садовых растений в сумку. Муж никогда не понимал ее стремления превратить бабушкину дачу в уютное гнездышко. С тех пор как два года назад она получила этот участок в наследство, их разговоры все чаще заканчивались ссорами.
— Гена, я всего лишь хочу посадить розы вдоль дорожки. Бабушка всегда мечтала о розарии, — Пелагея подняла глаза на мужа.
— Розы, помидоры… Какая разница? Выбросила уже сотню тысяч на этот сарай! — Геннадий махнул рукой. — Лучше бы машину новую купили.
Пелагея сжала губы. Бабушкин дом давно перестал быть сараем. Новая крыша, свежая веранда, водопровод — все сделано ее руками и на ее деньги. Муж не вбил ни одного гвоздя, зато критиковал каждую потраченную копейку.
Через неделю на участке появилась Валентина Сергеевна. Величественная дама со строгой прической и вечным недовольством на лице. Пелагея застала свекровь за решительной перестановкой кухонной утвари.
— Здравствуйте, Валентина Сергеевна, — поздоровалась Пелагея, наблюдая, как ее любимые чашки отправляются на дальнюю полку.
— А, ты, — свекровь даже не обернулась. — Чайник где? Тот, который я в прошлом году привезла?
— В шкафчике над раковиной, — ответила Пелагея, прикусив губу.
— И зачем ты его туда убрала? Неудобно же! — Валентина Сергеевна покачала головой. — Я лучше знаю, как на кухне все расставить.
Пелагея молча наблюдала, как свекровь хозяйничает на ее территории. Возражать было бесполезно.
— Я тут заметила, забор покосился, — продолжала Валентина Сергеевна. — И дорожка к калитке разбита. Ты хоть что-нибудь делаешь на этой даче?
Пелагея сжала кулаки. Два года работы на участке. Две зимы планирования. Все выходные с лопатой и краской. И каждый раз свекровь находит, к чему придраться.
— Забор я планировала починить в этом месяце, — спокойно ответила Пелагея.
— Планировала! Все у тебя в планах, — фыркнула Валентина Сергеевна. — Гена говорит, ты тысячи на эту дачу потратила. Не вижу результата!
— Валентина Сергеевна, крыша не протекает, вода из крана течет, туалет работает, — Пелагея старалась говорить ровно. — Это все сделано за два года.
— И что тут особенного? — свекровь пожала плечами. — Любая нормальная хозяйка справилась бы быстрее. Ольга вон как свою квартиру обустроила!
Пелагея отвернулась к окну. Ольга, золотая дочка, на которую молились родители. Ольга, которая пальцем не пошевелила, чтобы заработать на свою квартиру — родители купили. Ольга, которая приезжала на дачу с детьми и оставляла после себя гору мусора и сломанную мебель.
— Кстати, Ольга с Витей и детьми приедут в июне, — добавила Валентина Сергеевна, расставляя чашки. — Я им уже пообещала, что дача в их распоряжении.
Пелагея резко повернулась к свекрови.
— Что значит пообещали? Это моя дача, Валентина Сергеевна, — голос Пелагеи дрогнул. — Я планировала провести здесь свой отпуск в июне.
Валентина Сергеевна замерла, медленно обернулась и пронзила невестку ледяным взглядом.
— Что значит твоя? Ты жена моего сына, значит, все общее, — отчеканила она. — И не будь эгоисткой. У Ольги дети, им нужен свежий воздух.
— Мои планы тоже имеют значение, — возразила Пелагея.
— Какие планы? Поваляться на солнышке? — презрительно бросила свекровь. — У Ольги дети, у меня давление, а ты о себе думаешь?
Пелагея молча вышла во двор. Слезы подступали к горлу. Очередное лето потеряно. Ей светил отпуск, потраченный на уборку за чужими людьми. Рассада, привезенная для грядок, так и осталась в машине. Не было смысла сажать помидоры — свекровь все равно польет их на свой вкус, а дети Ольги вытопчут.
Вечером Пелагея позвонила мужу.
— Гена, твоя мама опять распоряжается моей дачей, — устало сказала она. — Почему ты не предупредил меня, что Ольга приедет в июне? У меня отпуск запланирован.
— Ну что ты опять начинаешь? — раздраженно отозвался Геннадий. — Какая разница, кто там будет в июне? Поедешь в июле.
— В июле я не могу! У нас аудит на работе! — воскликнула Пелагея. — Гена, это моя дача. Мое наследство от бабушки. Почему твоя семья всегда на первом месте?
— Потому что это семья! — отрезал Геннадий. — И не устраивай истерик. Мама и так жалуется, что ты с ней холодна.
Пелагея опустила телефон. В саду цвела сирень, которую она посадила прошлой осенью. Яблони, обрезанные и побеленные ее руками, готовились зацвести. Грядки, вскопанные до мозолей. Все это не для нее. Для чужих людей, которые даже спасибо не скажут.
[the_ad id=”93507″]
Июнь начался с жары. Пелагея сидела на балконе городской квартиры, рассматривая фотографии цветущего сада на даче. Ольга регулярно выкладывала их в соцсети, не забывая подписывать: «Отдыхаем на нашей даче». Каждый такой пост отзывался болью.
Телефон зазвонил неожиданно. Звонила Валентина Сергеевна.
— Пелагея, ты должна срочно приехать, — безапелляционным тоном заявила свекровь.
— Что случилось? — Пелагея насторожилась.
— У нас кран течет, крыльцо шатается, и холодильник сломался! — перечисляла Валентина Сергеевна. — А у детей Оли аллергия на комаров! Нужно что-то делать!
Пелагея зажмурилась, стараясь унять дрожь в руках.
— Валентина Сергеевна, я же объясняла. Кран нужно просто подтянуть гаечным ключом. Он в сарае на полке, — терпеливо начала она. — А холодильник…
— Ты что, указываешь мне возиться с гаечным ключом? — возмутилась свекровь. — Это ваша дача, вы и должны обеспечивать нормальные условия!
Пелагея вздохнула. «Ваша». Конечно. Когда нужно платить за ремонт крыши — это ее личные траты. Когда нужно пользоваться — это семейное имущество.
— Я не могу приехать, — твердо сказала Пелагея.
— Значит, я Гене позвоню! — отрезала Валентина Сергеевна. — Он-то точно знает, что такое забота о семье!
Через час разъяренный Геннадий ворвался в квартиру.
— Ты что матери нагрубила? — с порога начал он. — Они там мучаются, а ты даже приехать не хочешь!
— Гена, я занята, — устало возразила Пелагея. — Я не могу все бросить и мчаться на дачу, потому что твоя мать не может подтянуть кран!
— Да при чем тут кран? — взорвался Геннадий. — Дело в твоем отношении! Ты мою семью не уважаешь! Мать звонит в слезах…
— В слезах? — Пелагея рассмеялась. — Гена, твоя мать никогда в жизни не плакала! Она просто манипулирует тобой, как и всегда!
Геннадий побагровел.
— Не смей так говорить о моей матери! Она для меня все сделала! А ты… ты только о своей даче думаешь! — выкрикнул он.
— О моей даче! — Пелагея поднялась, глядя мужу прямо в глаза. — Моей! Которую я получила от бабушки! На которую ты не потратил ни копейки! Но почему-то считаешь своим правом распоряжаться ею!
Они кричали друг на друга почти час. В итоге Геннадий хлопнул дверью и уехал на дачу «спасать мать и сестру». Пелагея осталась одна, дрожа от пережитых эмоций.
Через неделю позвонила Ольга.
— Пелагея, — голос золовки звучал приторно-сладко, — у нас тут небольшая проблема.
— Какая? — холодно спросила Пелагея.
— Понимаешь, мы с Витей решили остаться до конца лета, — объявила Ольга. — Детям так нравится на природе! Я знаю, что ты хотела приехать, но, может, ты найдешь другое место? А мы вернемся на недельку в город, уладим дела, а потом обратно на дачу! Ты там пока приберешься, починишь все!
Пелагея закрыла глаза. Внутри разливалось странное спокойствие.
— Нет, Оля, — тихо, но твердо ответила она. — Я приеду отдыхать. И рассчитываю, что к этому времени вы освободите дачу.
— Но Пелагея! — возмутилась Ольга. — Мы уже все распланировали! Дети…
— Это моя дача, Оля, — перебила Пелагея. — И я больше не позволю распоряжаться ею кому-либо.
В трубке повисла тишина, а затем раздались короткие гудки. Меньше чем через час на пороге снова появился Геннадий. Лицо мужа перекосилось от злости.
— Ты что себе позволяешь? — прошипел он. — Ольга рыдает! Ты испортила детям все лето!
— Я испортила? — Пелагея расправила плечи. — Твоя семья пользуется моей дачей, а я даже недели там провести не могу!
— Наша семья! Наша! Ты моя жена! — рявкнул Геннадий.
— И что, это дает право твоей матери и сестре командовать мной? Распоряжаться моим имуществом? — голос Пелагеи звенел от напряжения.
— Да что ты заладила — мое, мое! В семье все общее!
— Тогда почему я всегда должна уступать? — тихо спросила Пелагея. — Почему мои желания никого не волнуют?
Геннадий не ответил, лишь презрительно фыркнул.
— Мама была права, — процедил он. — Ты выбираешь дачу вместо семьи.
Пелагея вдруг отчетливо поняла: ничего не изменится. Никогда. Два года надежд, что муж встанет на ее сторону. Два года унижений и уступок. И ради чего?
— Я выбираю себя, Гена, — спокойно сказала она. — Впервые за все время нашего брака я выбираю себя.
Вскоре Пелагея узнала, что родня мужа вернулась в город. Они разбирались с делами, чтобы после снова вернуться на дачу. Пелагея же решила действовать. Она купила новые замки. Сама их заменила. Теперь никто не мог даже калитку открыть. Пелагея была довольна результатом.
[the_ad id=”93507″]
На следующий день Валентина Сергеевна примчалась к ним домой. Она влетела в квартиру, даже не поздоровавшись.
Свекровь протянула руку. И тут же потребовала:
— Дай сюда ключи от дачи! Немедленно!
Пелагея смотрела на женщину, которая годами распоряжалась ее жизнью. Высокая, статная, уверенная в своей правоте. Раньше Пелагея всегда терялась рядом с ней. Но не сегодня.
— Нет.
Валентина Сергеевна опешила.
— Что значит нет? На даче мои внуки будут отдыхать! А ты замки сменила! Что за наглость?
Пелагея спокойно ответила:
— Это моя дача. Мое наследство. И я решаю, кто там будет отдыхать.
— Ты… ты… — задохнулась от возмущения свекровь. — Гена! Скажи своей жене, чтобы не смела так со мной разговаривать!
Геннадий, стоявший в дверном проеме, поморщился.
— Пелагея, не усложняй. Просто отдай матери ключи. Мы потом решим этот вопрос.
— Нет, Гена, — покачала головой Пелагея. — Я уже решила. Это я еду на свою дачу. И проведу там остаток лета!
Валентина Сергеевна взвизгнула:
— Ах ты неблагодарная! Мы тебя приняли в семью, а ты…
Пелагея остановила свекровь:
— Не надо. Вы никогда меня не принимали. Я всегда была чужой для вас. Удобной домработницей, которая должна быть благодарна за право находиться рядом.
Валентина Сергеевна выскочила из квартиры. Напоследок громко хлопнула дверью. Геннадий смотрел на жену с презрением.
— Ты пожалеешь об этом, — произнес он.
— Нет, Гена, — тихо ответила Пелагея. — Я жалею только о том, что позволяла унижать себя столько лет.
Через месяц Пелагея подала на развод. Геннадий даже не пытался ее останавливать. Для него выбор между матерью и женой всегда был очевиден.
Первого августа Пелагея приехала на дачу. Пришлось сдвинуть отпуск. Но оно того стоило. Участок выглядел запущенным: грядки заросли сорняками, мусор валялся по всему двору. Но беспокойства не было. Только спокойствие.
К вечеру Пелагея навела порядок на веранде, расставила свои любимые чашки. Заварила чай из мяты и села в кресло, глядя на закат. Впереди был целый месяц тишины. Целый месяц свободы. На своей даче, в своем доме. И никто больше не мог ей указывать.