Этап I. Дверь, которая больше не откроется по-старому
…На вешалке висело его пальто. Его. То самое, в котором он ушёл сегодня «на важную встречу».
У меня внутри что-то щёлкнуло. Как дверной замок — только наоборот: не закрывая, а открывая сразу всё.
— Катя… — Олег сглотнул. — Давай ты сейчас поедешь домой, а вечером…
— А сейчас кто у тебя «на объекте»? — перебила я. — Рабочие?
Я перехватила монстеру поудобнее и просто отодвинула его плечом.
Он не ожидал — уступил дорогу.
Квартира сестры сияла, как картинка из каталога: белые стены, паркет «ёлочкой», новые светильники. На кухне — идеальная глянцевая мебель, на столе две чашки, тарелка с наполовину доеденным круассаном и его ноутбук.
— Ремонт, значит, ещё не закончен, — констатировала я.
Из комнаты донёсся голос Маши:
— Олеж, ну что там так долго? Холодно же!
Она вышла в коридор, завязывая на ходу пояс своего халата. Того самого, в котором был Олег — только у неё светло-розовый, у него белый. Волосы — мокрые, на шее — его цепочка.
Мы втроём замерли.
Я, с монстерой и пакетами еды.
Он, в чужом халате и с виноватым лицом.
Она, в пушистых тапочках, с каплями воды на ключицах и круглым от испуга ртом.
— Кать… — первая опомнилась Маша. — Ты чего без звонка?
Смешной вопрос.
— Хотела помочь с ремонтом, — сказала я. — Но, вижу, вы отлично справились без меня.
Я поставила горшок прямо посреди коридора. Земля чуть осыпалась на блестящий ламинат.
— Не надо сцен, — зашипел Олег, берясь за мою руку. — Пойдём, поговорим как взрослые…
Я выдернула руку.
— Как взрослые? Это когда год врать и спать с моей сестрой?
Маша вспыхнула.
— Мы… мы не хотели так! Всё само вышло…
— Стены сами покрасились, да? — кивнула я на идеальный коридор. — И халаты сами купились.
Она прикусила губу. Олег молчал, глядя куда-то в сторону.
Стало вдруг тихо. Даже часы на стене я слышала.
— Ладно, — сказала я, чувствуя, как голос становится удивительно ровным. — Я всё увидела. Объяснять не надо.
Я развернулась к двери.
— Катя! — Маша кинулась ко мне. — Да подожди ты! Нам надо поговорить!
— Мы уже, кажется, всё сказали, — ответила я, не оборачиваясь. — Когда решите, кто из вас позвонит родителям и расскажет, почему я подаю на развод и больше не прихожу на семейные праздники, дайте знать.
Я вышла на лестничную площадку. Дверь за спиной хлопнула.
И только тогда у меня дрогнули руки. Пакет с контейнерами сполз, один открылся, по ступеням потек борщ.
Я смотрела, как красная дорожка стекает вниз, и думала, что это очень символично.
Этап II. Возвращение в чужой дом
Дом, где мы жили с Олегом, встретил меня тишиной.
Я поставила ключ в замок и на секунду замерла: а вдруг он успел? Вдруг уже здесь, собирает вещи или, наоборот, делает вид, что ничего не произошло?
Но в квартире было пусто.
Та же сервировка на столе — недоеденный вчерашний ужин. Его чашка с кофе, мои тапочки у кровати.
«Сейчас у тебя шок, — сказала я себе. — Не принимай решений на эмоциях. Сначала — воздух».
Я открыла окна настежь, вдохнула прохладный февральский запах улицы.
Села на стул и позволила себе наконец заплакать. Не всхлипывать робко, как в кино, а выть — с открытым ртом, беззвучно, чтобы соседи не прибежали.
Сколько я так сидела — не знаю.
Телефон вибрировал, но я не брала.
Когда слезы просто закончились, включился какой-то внутренний «режим бухгалтера».
Я встала, умылась, завязала хвост и открыла шкаф.
— Олег, — вслух сказала я, — ты хотел поговорить как взрослый. Давай. Только тебя в этом разговоре может и не быть.
Я начала с того, что одновременно страшно и терапевтично: стала складывать его вещи.
Сорочки — в одну стопку, футболки — в другую. Галстуки — в отдельный пакет.
Через час у двери выросли три больших чемодана и две сумки.
Потом достала из комода документы.
Квартира — моя, доставшаяся от бабушки ещё до брака. Олег был прописан, но прав собственности не имел.
Машина — в долевке, но куплена на мои деньги, он просто вписан собственником «для удобства».
— Ну хоть это я сделала в жизни правильно, — усмехнулась я.
Я сфотографировала все документы, отправила на почту себе и подруге-юристу, приписав: «Нужна консультация по разводу. Срочно».
Через пять минут она уже звонила.
Выслушав моё сбивчивое «он с Машей, год ремонт, халаты», подруга выдохнула:
— Кать, сочувствую. Но юридически ты в выигрышной позиции. Переспишь ночь, завтра приедешь ко мне, всё оформим. Главное — не устраивай драк и не пускай его сегодня один в квартиру. Пусть приходит при свидетелях.
Я кивнула трубке.
— Поняла.
Кажется, впервые за этот день у меня появилось ощущение контроля.
Я поставила кастрюлю воды на плиту, сварила себе макароны, хотя есть не хотелось. Но я заставила себя — инстинкт самосохранения.
Вечером, около девяти, зазвонил домофон.
— Это я, — прозвучал знакомый голос. — Открой.
— Ты не один? — спросила я.
Пауза.
— Один.
Я нажала кнопку.
Этап III. Разговор при закрытой двери
Олег стоял в коридоре с ключами в руках, но дверь в квартиру я оставила закрытой. Вышла сама и прикрыла за собой.
— Это что за цирк? — начал он с порога. — Ты ушла, устроила сцену, трубку не берёшь…
— Это не цирк, — спокойно сказала я. — Это конец.
Он дернулся.
— Катя, ну не начинай. Ты всё не так поняла.
— Я не так поняла белый халат? Или отсутствие ремонта? Или твои вещи на вешалке у моей сестры?
— Мы оба были не правы…
— Правда? — я вскинула брови. — Ты — спал с моей сестрой за моей спиной год. Я — не залезла в твой телефон и не наняла детектива. Действительно, пополам.
Он поморщился.
— Ты всегда всё преувеличиваешь. Мы с Машей… это сложнее, чем ты думаешь.
— Конечно сложнее, — кивнула я. — Там же ещё мебель, ипотека, расписания.
— Ты издеваешься?
— Да, — призналась я. — Сейчас — да.
Я улыбнулась ему так, как он никогда не видел.
— Олег, твои вещи собраны. Завтра в десять утра я буду у нотариуса и подам заявление на развод. В квартиру ты зайдёшь только с кем-то из общих знакомых или с участковым — забрать чемоданы.
Он побледнел.
— Ты… серьезно? Мы же семь лет вместе! Это можно…
— Семь лет мы были вместе, — поправила я. — Последний год ты с Машей.
— Но квартира…
— Квартира бабушкина, — сказала я. — На меня оформлена. Ты это прекрасно знаешь.
Он выругался.
— Значит, ты решила оставить меня без ничего?
— Без квартиры — да, — кивнула я. — Без ничего — нет. У тебя есть прекрасная сестра моей крови, с готовым ремонтом.
Он схватился за голову.
— Кать, ну нельзя же так мстить!
— Это не месть, — устало ответила я. — Это границы.
Я сделала шаг назад к двери.
— Завтра в десять у нотариуса. Если придёшь трезвый и без истерик — обсудим раздел остального.
Я закрыла дверь перед его носом впервые в жизни.
И, странное дело, не заплакала.
Этап IV. Сёстры: прошлое время
На следующий день мы с подругой-юристом сидели в её кабинете и заполняли заявления.
— Хорошо, что ты вложилась в Машину квартиру через договор займа, — заметила она, листая бумаги.
Я вздохнула.
Год назад, когда Маша затеяла «ремонт», денег у неё не было.
Я дала ей крупную сумму — часть наследства — под расписку, нотариально заверив договор. Тогда она обиделась, что я «отношуcь к ней как к посторонней», но всё же подписала: банк требовал документ для подтверждения происхождения средств.
— Я думала, мы с ней как всегда, — сказала я. — Я помогаю, она потом как-нибудь вернёт или не вернёт…
— А сейчас это твой козырь, — спокойно ответила подруга. — Ты можешь либо потребовать деньги обратно, либо забрать часть квартиры.
Мы молча дописали заявление.
После нотариуса я поехала не домой, а к родителям.
Они уже были в курсе — успели позвонить обоим дочерям.
— Катенька, может, вы помиритесь? — начала мама с порога. — Ну мало ли что там…
— Мама, я застала их вместе у Маши, — прервала я. — В халатах.
Она всплеснула руками.
— Ох, Машка, Машка…
Папа, молча слушавший в углу, вдруг тихо сказал:
— Я ей говорил, что это плохо кончится.
Я удивлённо посмотрела на него.
— Ты знал?
— Догадывался, — он отвёл взгляд. — Видел пару раз Олега выходящим из её подъезда. Думал, может, он тебе сюрприз какой делает… а потом…
Я почувствовала, как внутри поднимается волна обиды.
— И никто мне ничего не сказал.
— Мы надеялись, что оно само рассосётся, — беспомощно развела руками мама. — Ну сестра же, родная кровь…
— Вот именно, — горько улыбнулась я. — Родная.
Я встала.
— Мам, пап, я вас люблю. Но я не собираюсь строить видимость «дружной семьи», в которой нормально спать с мужем сестры и молчать.
Мама всплеснула:
— Ты что, хочешь отказаться от Маши?
— Пока — да, — честно ответила я. — Пока она не поймёт, что сделала.
Я вышла, ощущая, как за спиной закрывается ещё одна дверь.
Этап V. Финансовый финал
Развод оформляли пару месяцев.
Олег пытался качать права: требовал «компенсацию за годы брака», придирался к каждой мелочи.
Но закон оказался на моей стороне:
— У вас нет совместно нажитого жилья, — сухо объяснял нотариус. — Машина оформлена на супругу, вы можете претендовать только на половину её стоимости за вычетом суммы, внесённой до брака.
В итоге он ушёл с чемоданами вещей, небольшими деньгами и перспективой жить у Маши — в её, вернее, нашей с ней квартире.
Когда я подалa иск о возврате займа, Маша примчалась ко мне сама.
— Кать, ну ты что делаешь? — она ввалилась без стука в кафе, где мы договорились встретиться. — Ты хочешь лишить меня дома?
— Я хочу вернуть свои деньги, — спокойно сказала я. — Те, которые ты взяла у меня, чтобы жить там с моим мужем.
— Боже, ты ещё припоминаешь! — закатила глаза она.
— Я припоминаю, что ты год мне лгала.
Она села, схватившись за голову.
— Ну почему ты такая принципиальная? Мы же с тобой с детства всё делили!
— Да, — кивнула я. — В детстве я делила с тобой всё своё. Ты — ничего своего.
Она дёрнулась, но промолчала.
— Маша, я не могу вернуть тебе доверие. Но я могу вернуть себе деньги, — продолжила я. — У тебя есть два варианта: выплатить их в рассрочку или продать долю в квартире.
— А мы с Олегом где жить будем?
— Вместе ты уже привыкла решать всё за мой счёт, — устало сказала я. — Попробуйте теперь сами.
Она смотрела на меня с ненавистью и отчаянием, но в глазах впервые дрогнуло понимание: я не отступлю.
Через полгода Маша продала квартиру.
Мою долю выкупил какой-то инвестор, её — банк забрал за долг по ипотеке.
Они с Олегом сняли маленькую двушку на окраине.
Злорадства я не чувствовала.
Скорее — странное спокойствие: мир наконец выровнялся.
Я же на свои деньги сделала первый взнос за собственную студию — маленькую, но полностью свою.
В углу, рядом с окном, я поставила ту самую монстеру. Я забрала её в день, когда судебные приставы опечатали Машину квартиру, — она едва жива торчала в коридоре.
У меня она отогрелась и расправила листья.
Этап VI. Новая жизнь без «ремонта»
Жизнь после развода оказалась не такой страшной, как я думала.
Поначалу было странно приходить в пустую квартиру, слышать только собственные шаги и звук чайника.
Но постепенно тишина превратилась не в пустоту, а в пространство.
Я записалась на курсы, начала бегать по утрам, завела кошку.
С мужчинами я не спешила.
Максим — врач, с которым меня свела подруга, оказался приятным собеседником, но я не была готова к большим чувствам.
— Не торопись, — сказала подруга-психолог. — Сейчас тебе важнее всего научиться жить так, как хочешь ты, а не как ждут от тебя.
Я училась.
Отказывать лишним клиентам, не бежать спасать всех родственников, не брать трубку, если звонят в третий раз подряд с жалобами на жизнь.
Через год я поймала себя на том, что впервые за долгое время смеюсь — громко, искренне, до слёз — на вечеринке у коллег.
— Тебя как будто отпустило, — заметила подруга. — Ты стала… собой.
Наверное, так и было.
Эпилог. Монстера и дверь
Через два года после всей истории я зашла в большой торговый центр — купить подарок племяннику подруги.
У входа в супермаркет я чуть не столкнулась с Машей.
Она постарела.
Глаза — потухшие, волосы собраны кое-как, на руке — ребёнок лет двух, в коляске — кто-то ещё маленький спал.
Рядом шёл Олег, таща две сетки с продуктами.
Потолстевший, неухоженный, с потухшим взглядом.
Мы встретились глазами.
— Привет, — первой сказала я.
Маша смяла губы.
— Привет.
Олег отвёл взгляд, словно меня не существует.
— Как вы? — вежливо спросила я.
— Живём, — пожала плечами Маша. — Олег работу потерял, ищет. Квартиру снимаем… Тесновато, конечно.
Она сказала это тоном, в котором звучало и оправдание, и укор.
— Желаю найти то, что вам нужно, — тихо ответила я.
Мы разошлись.
Оглянувшись, я увидела, как она оглядывается и тоже.
Между нами навсегда осталась та самая закрытая дверь, на которой когда-то висел чужой халат.
Дома меня ждала тишина, кошка, чашка чая и моя огромная монстера у окна.
Её листья уже почти доставали до потолка, и каждый раз, поливая её, я ловила себя на мысли:
— Растёт же. Потому что вовремя пересадили в свой горшок и перестали таскать туда, где её не ценят.
Я посмотрела на своё отражение в стекле.
— С тобой — так же, — сказала я себе вслух. — Никакого ремонта. Просто новая жизнь. И в ней двери открываю только я.