Мой муж Настоял, чтобы мы спали в отдельных комнатах — и вот однажды ночью я услышала странные звуки из его комнаты и решила проверить… Начать стоит с того, что я не могу ходить. Но мой муж всегда делал всё, чтобы я ни в коем случае не чувствовала себя обузой. Наши отношения всегда были тёплыми и полными любви. Недавно он вдруг заявил: — Думаю, нам стоит спать в разных комнатах. Мне нужно больше свободы во сне. Честно? Я не возражала. После всего, что он для меня сделал, это казалось мелочью. Я подумала: если ему так будет комфортнее — пусть. Но однажды ночью я проснулась от странных звуков из его комнаты. Хотя боль в теле давала о себе знать, я всё же пересела в инвалидное кресло и покатила в его сторону. Я тихонько открыла дверь — и в ту же секунду глаза мои наполнились слезами от увиденного…
…и в ту же секунду глаза мои наполнились слезами от увиденного.
Он стоял на коленях посреди комнаты, в одной майке, мокрый от пота, тяжело дышал — и обнимал женщину.
С моей точки зрения это точно была женщина: длинные волосы, худые плечи в спортивной майке, ноги в лёгких штанах. Они были так близко, что его щёка почти касалась её груди.
В комнате слышались хрипы, странные стонущие звуки — от этого я и проснулась.
Я вцепилась в подлокотники кресла.
— Лёша… — вырвалось у меня.
Он дёрнулся, обернулся — и я наконец разглядела «соперницу».
Это была… пластиковая кукла. Реабилитационный манекен в человеческий рост, одетый в спортивную одежду. К голове манекена были прикреплены чёрные ремни, возле лежали какие-то лямки, а на полу — гантели и резиновые жгуты.
На ноутбуке, стоящем на тумбочке, шло видео: женщина-инструктор объясняла, как правильно поднимать и переносить лежачих больных.
— …и ещё раз повторяем движение, — говорила она с экрана. — Следите за спиной, не сгибайте её дугой…
Те самые «стонущие» звуки исходили от моего мужа — он надрывался, поднимая этот тяжёлый манекен.
Я почувствовала, как жар стыда заливает лицо.
Лёша вскочил.
— Катя?! Ты чего… ты как сюда… — он растерялся, вытирая пот со лба.
Этап I. Как мы дошли до отдельных комнат
— Ты сказал, что тебе нужна свобода, — глухо ответила я. — А я… я подумала…
Слова застряли в горле.
Лёша подошёл, опустился передо мной на колено — второе ещё дрожало от нагрузки.
— Ты подумала, что я… — он бросил взгляд на манекен и вдруг хрипло рассмеялся. — Господи, Катёныш. Это же нечто.
Он сел прямо на пол, так и не встав.
— Подожди, — наконец выдохнул он. — Давай по порядку. Ты вообще сколько стоишь тут?
— Минуту, — прошептала я. — Просто… проснулась, услышала стоны…
— Я стонал, — признался он. — У меня руки отваливаются.
Я оглядела комнату внимательнее. На стуле лежал ремень-подъёмник, по стене вдоль кровати были прикреплены какие-то поручни. На подоконнике — распечатки с заголовками: «Техника безопасного переноса пациентов», «Реабилитация после спинальных травм», «Мануальная терапия при параличе ног».
— Лёша… что это всё? — спросила я.
Он вздохнул.
— Помнишь, почему ты вообще в кресле? — тихо сказал он.
Как такое забудешь. Авария четыре года назад. Пьяный водитель выскочил на встречку. Лёшу только поцарапало, а мне досталось по полной: раздробленные позвонки, операция, приговор «ходить не будет».
— Тогда, в больнице, один врач сказал мне… — продолжил он. — Что шанс есть. Маленький, но есть. Если найдём хорошую клинику, если будет жёсткая реабилитация, массажи, ЛФК, специальные тренировки. Только это дорого и тяжело. И он добавил: «Но если рядом не будет человека, который будет за неё бороться — всё бессмысленно».
Он посмотрел мне в глаза.
— Я тогда решил, что буду бороться, — сказал Лёша. — Но сначала нужно было просто вытянуть тебя из болота. Ты не улыбалась, не хотела жить. Помнишь?
Я молчала. Помнила слишком хорошо.
— Когда ты стала посмеиваться, ругаться на сериал и спорить со мной про политику — я понял: вот теперь можно и за ноги взяться, — он кивнул на манекен. — Я пару месяцев копил денег и заказал этот тренажёр. Ночами работаю курьером, днём — в офисе. Поэтому…
— Поэтому ты попросил отдельную комнату, — догадалась я.
— Мне нужно было место, где я мог бы шуметь, смотреть эти курсы, таскать эту пластиковую дуру, — он ткнул манекен кулаком. — И не будить тебя. И… я хотел подготовиться. Чтобы, когда мы решимся, я не переломал тебе всё к чёрту своими кривыми руками.
Он опустил голову.
— Катя, я обещал тебе, что ты не будешь обузой. А сам до сих пор не умею нормально тебя с кровати пересаживать. Мне было стыдно. Вот я и…
Он развёл руками.
У меня в груди тяжело зашевелилось что-то очень тёплое и очень больное одновременно.
Этап II. Мужчина, который не разрешил себе сдаться
— Значит, всё это время ты… учился? — спросила я.
— Да, — он смущённо усмехнулся. — Я же не медбрат. Я программист. Знаю только, как мышку держать, а не человеческую спину.
— Но зачем… столько усилий?
— Затем, что я хочу ещё раз танцевать с тобой, — упрямо сказал он. — Не на колёсах, а нормально.
Сердце сжалось.
— Лёша, но врачи же сказали…
— Врачи сказали «шанс один процент». А программист знает, что один процент — это не ноль, — он криво улыбнулся. — Хотя… признаюсь, в последнее время я сам начал в этом сомневаться.
Он перевёл дух.
— Через месяц у нас будет десятилетие свадьбы. Я хотел сделать тебе подарок — отправить в другую клинику на курс реабилитации. Я нашёл врача в Германии, который работает с такими, как ты. Он согласился посмотреть твои снимки. На это нужны деньги и… моя физическая форма.
Он потряс своей рукой.
— Я еле тебя в кресло пересаживаю, а там придётся и массажи делать, и подтягивать тебя, и помогать вставать. Вот и тренируюсь.
У меня дрогнули губы.
— И ни слова мне не сказал?
— Я боялся, — честно ответил он. — Если бы всё сорвалось, я не хотел дарить тебе ложную надежду. Ты же знаешь, как ты умеешь вдохновляться — а потом падать.
Это было правдой. Когда врачи в первые месяцы говорили «может быть, встанете», я жила этим. А потом, когда диагноз застыл как камень, рухнула в депрессию так глубоко, что Лёше пришлось буквально вытаскивать меня из постели.
Я посмотрела на манекен. На его пластиковые руки, которые Лёша только что поднимал и опускал. Подошла ближе, дотронулась.
— Она хоть тяжёлая?
— Как ты, — буркнул он. — Я специально указал твой вес, когда заказывал.
— Лестно, — хмыкнула я сквозь слёзы.
Мы оба засмеялись — нервно, но искренне.
Этап III. Решение, от которого нельзя откатываться назад
— Лёш… — я тихо тронула его за плечо. — Если ты всё это делал для меня… я не хочу, чтобы ты был один в этой борьбе.
Он поднял голову.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу знать всё, — серьёзно сказала я. — Про клинику, врача, сроки, деньги. Мы женаты, чёрт возьми. Это не твой личный подвиг, это наша жизнь.
— Но ты так хорошо научилась жить «как есть», — осторожно возразил он. — Я боялся всё разрушить.
— Жить «как есть» — это не то же самое, что смириться, — покачала я головой. — Я научилась не плакать каждый день. Но это не значит, что я отказалась от мечты встать.
Я вытерла глаза.
— И если есть этот один процент… я хочу за него бороться вместе с тобой.
Лёша долго смотрел на меня, словно пытаясь убедиться, что я не сорвусь потом на него же. Потом кивнул.
— Ладно, Катя. Тогда слушай.
Он раскрыл папку, что лежала на тумбочке. Там были переписка с клиникой, переводы заключений, финансовый план.
— Курс стоит столько-то, — показал он. — Я уже занял у двоих друзей, подрабатываю ночами. Ещё примерно половину надо найти.
— Продадим машину, — сразу сказала я.
— Как ты без машины?
— Лёша, я уже два года почти не выезжала из дома, — усмехнулась я. — Такси есть, коляска есть, друзья есть. А машина стоит под окнами и ржавеет.
Он задумчиво почесал затылок.
— Пожалуй.
— И ещё, — я сглотнула. — Я могу снова начать работать удалённо. Помнишь, до аварии я вела соцсети для брендов? Мне писали старые заказчики, предлагали вернуться.
— Но тебе было тяжело сидеть за ноутбуком долго…
— Мне было тяжело от того, что я ни на что не влияю, — ответила я. — Лучше немного болеть спина, чем одновременно болеть душа.
Мы говорили до рассвета.
План стали складывать по пунктам: кто что делает, кому записываемся, какие анализы пересдаём.
Когда за окном посерело небо, Лёша вдруг зевнул так широко, что я сама захотела спать.
— Всё, командир, — сказала я. — Давай завязывать. Иди в душ, а то завтра у нас обоих будут синяки под глазами.
Он встал, подошёл ко мне, обнял за плечи.
— Прости, что я скрывал, — прошептал он.
— Прости, что подумала о тебе плохое, — ответила я. — Но ты, конечно, артист…
— Ну да, — усмехнулся он. — «Не трогай мою свободу во сне», ага. Надо было сказать: «Жене вход в спортзал запрещён».
— Была бы ещё ревность к манекену, — фыркнула я.
Мы оба засмеялись — на этот раз уже спокойно.
Этап IV. Клиника, о которой я боялась мечтать
Через два месяца мы стояли в аэропорту. Точнее, Лёша стоял, а я сидела в кресле.
Я смотрела на табло вылетов, на людей с чемоданами — и не верила, что это происходит со мной.
Мы продали машину, часть мебели, Лёша взял небольшой кредит, я за это время заключила два контракта на ведение соцсетей и успела заработать первые деньги.
Друзья скинулись, кто сколько мог.
— Видишь, — сказал Лёша, прикатывая меня к стойке регистрации. — У тебя целая армия.
— У нас, — поправила я.
В клинике меня встретил невысокий седой врач доктор Майер.
Он внимательно выслушал историю, посмотрел свежие снимки, долго стучал молоточком по моим ногам, проводил иголкой, задавал вопросы.
— Шанс невелик, — честно сказал он. — Но он не нулевой.
Я кивнула.
Странно: когда российские врачи говорили «шансов почти нет», это звучало как приговор. Когда этот человек сказал «невелик, но есть», мне впервые стало не страшно.
Начался ад.
По-другому назвать это сложно.
Каждый день — несколько часов ЛФК, бассейн, массаж, какие-то страшные процедуры с иголками и током.
Меня ставили в специальный тренажёр и заставляли делать шаги, при этом мышцы буквально плакали, тело ломило, а пот заливал глаза.
Лёша был рядом.
Он, как и готовился, учился вместе со мной: как поднимать меня так, чтобы не травмировать, как разминать спазмированные мышцы, как помогать мне сидеть без опоры.
Иногда мне хотелось всё бросить. Когда очередное занятие заканчивалось тем, что я рыдала от усталости, а ноги так и не слушались, хотелось вернуть то спокойное болото дома — диван, сериалы, чай в кружке и отсутствие ожиданий.
Однажды ночью я расплакалась в палате так, что разбудила соседку.
Лёша, который ночевал на раскладушке рядом, поднялся и сел ко мне на кровать.
— Катя, ты устала?
— Я… я не могу, — всхлипывала я. — Зачем мы сюда приехали… Я всё равно…
Он накрыл мне рот ладонью.
— Стоп. Никакого «всё равно». Ты имеешь право устать, имеешь право злиться и даже послать меня к чёрту. Но у тебя нет права говорить, что всё было зря. Мы только начали.
Я нервно всхлипнула.
— А если не получится?
— Тогда мы будем знать, что сделали всё возможное, — спокойно ответил он. — И я смогу спать спокойно, а ты — жить, не задавая себе каждый день вопрос «а вдруг?».
Он снял руку.
— А теперь… — он улыбнулся. — Закрой глаза и представь, как через год ты сама открываешь дверь своей комнаты. Без кресла.
Я фыркнула сквозь слёзы:
— Ты неисправимый оптимист.
— Я твой муж, — сказал он. — А это должность обязывает.
Этап V. Первый шаг, который увидели только мы
Через шесть недель у нас был контрольный день.
Доктор Майер внимательно осмотрел меня и сказал:
— Прогресс есть. Небольшой, но есть. Мышцы начали реагировать.
Я чувствовала это и сама: по ночам икры сводило судорогами, иногда в ступнях появлялось странное покалывание.
— Сегодня попробуем что-то новое, — сказал врач.
Меня поставили в тренажёр, пристегнули ремнями. Лёша стоял рядом, его руки были готовы подхватить меня в любой момент.
— Катерина, — произнёс Майер. — Сейчас попробуйте сделать шаг сами. Я помогу совсем чуть-чуть.
Я вдохнула.
Сосредоточилась на правой ноге. Представила, как она тяжело отрывается от пола.
Ничего.
— Ещё раз, — тихо сказал Лёша. — Не спеши.
Я закрыла глаза и почти закричала внутренне: «Двигайся же!»
И вдруг почувствовала едва заметное — но движение. Как будто нога послушно дёрнулась вперёд на сантиметр.
Я распахнула глаза.
Лёша смотрел на меня, как на чудо.
— Ты видела? — прошептал он.
— Не уверена…
— Я видел, — твёрдо сказал он.
Доктор Майер улыбался краешком губ.
— Это всего лишь первый миллиметр, — сказал он. — Но без него не будет ни одного сантиметра.
Вечером, вернувшись в палату, я лежала и смотрела в потолок.
— Лёш, — позвала я.
— М?
— По-моему, я сделала шаг.
Он сел на край кровати, взял меня за руку и поцеловал пальцы.
— По-моему, ты сделала целую жизнь, — тихо ответил он.
Эпилог. Как мы снова стали спать в одной комнате
Через год после той ночи с манекеном мы вернулись домой.
Я всё ещё сидела в кресле — но могла уже, держась за поручень, стоять у окна пару минут. А иногда с помощью Лёши — делать несколько шагов вдоль кровати.
Это были не походка модели — больше напоминало ковыляние цапли, но для нас с ним это было чудо.
Комнату Лёши мы так и не вернули в прежний вид. Манекен остался, тренажёр тоже. Только теперь я иногда заходила туда вместе с ним — уже не на колёсах, а цепляясь за его плечо.
Однажды вечером Лёша сказал:
— Катя, а давай… вернёмся в одну спальню?
— Ты уверен? — поддела я. — А как же твоя свобода во сне?
Он покраснел.
— Свобода от тебя мне не нужна, — буркнул он. — А вот возможность ночью протянуть руку и нащупать твою — очень даже.
Мы перетащили мою кровать к его в ту же комнату.
Ночью я проснулась от тихих звуков: кто-то возился рядом.
Я открыла глаза — Лёша сидел на краю кровати, смотрел на меня и улыбался.
— Что опять тренируешь? — спросила я, потягиваясь.
— Ничего, — он наклонился, поцеловал меня в лоб. — Просто не верится до сих пор, что ты рядом.
— Я никуда не денусь, — ответила я. — Разве что…
Я осторожно села, опираясь на руки, и, держась за его плечо, медленно встала.
Ноги дрожали, колени подгибались, но я стояла — пусть всего несколько секунд.
— Разве что уйду… вот так, — прошептала я, делая к нему один неуклюжий шаг.
Он подхватил меня в объятия, чтобы я не упала.
— Катя!
— Видишь? — я прижалась лбом к его шее. — Ты хотел спать один, а в итоге получил жену, которая ночью встаёт и ходит к тебе сама.
Мы оба смеялись и плакали одновременно.
Иногда по ночам я всё ещё слышу странные звуки из бывшей «мужской» комнаты — скрип тренажёра, тяжёлое дыхание.
Теперь это не тревожит, а успокаивает: мой муж и дальше тренируется, чтобы однажды мы смогли не только ходить по квартире, но и танцевать где-нибудь на набережной, как раньше.
Он часто говорит друзьям:
— Помните, я настоял, чтобы мы спали в разных комнатах? Так вот, это было единственное мое решение, которое привело к тому, что жена снова встаёт на ноги.
А я каждый раз добавляю:
— И к тому, что теперь он уже никогда не сбежит от меня в отдельную спальню. Потому что там его будет ждать не манекен, а я — на своих двух.