В квартире повисла звенящая, давящая тишина, которую разрывали лишь тиканье напольных часов в гостиной и отдалённый гул города за окном. Алиса машинаially перебирала бахрому на пледу, укутавшем её с ног до головы, но тепло не приходило. Холод проник глубоко внутрь, в самую душу, сковывая каждую мысль, каждое воспоминание о том страшном звонке, что прозвучал две недели назад.
И вдруг этот покой, больше похожий на забытье, разорвал резкий, настойчивый звонок в дверь. Сердце Алисы ёкнуло и забилось чаще, отдаваясь глухим стуком в висках. Кто это? Родственники уже все навестили, соседи принесли свои соболезнования. С трудом поднявшись с кресла, она подбежала к прихожей и, затаив дыхание, прильнула к глазку.
За дверью стоял он. Высокий, крепко сбитый, в чёрной, потёртой на локтях кожаной куртке. Лицо его было осунувшимся, усталым, а в глазах читалась такая же потерянность, какая была и у неё. Это был Максим — не просто друг, а брат её мужа, Артёма. Они были неразлучны с институтской скамьи, их дружбу все ставили в пример.
С глубоким вздохом Алиса откинула щеколду и открыла дверь. В квартиру ворвалась струя холодного осеннего воздуха.
— Привет, Алис. Ну, ты как? — его голос, обычно такой уверенный и громкий, сейчас звучал приглушённо и хрипло.
— Привет, Макс. Да как я могу быть? — её собственный голос показался ей чужим, осипшим от слёз и молчания. — Тяжело. Очень.
— Да… — он потупил взгляд, переступая с ноги на ногу. — Я до сих пор поверить не могу. Отказывается верить мозг. Артём за рулём — пятнадцать лет, как один день! Ни единого штрафа, ни малейшей аварии. Абсолютное чувство габаритов, реакция — как у кошки. Помнишь, как мы однажды по гололёду… — он оборвал себя на полуслове, сжал кулаки. — А тут такое… Лоб в лоб.
Алиса кивнула, сглатывая комок в горле. Картина аварии снова, в который уже раз, всплыла перед глазами, яркая и ужасающая.
— Я сама в ступоре, Макс. Кажется, вот-вот проснусь от этого кошмара. Следователь сказал… — её голос дрогнул, и она на секунду замолчала, собираясь с силами. — Сказал, что у Артёма не было ни единого шанса. Ни одного. Фура выскочила из-за поворота на встречную, слепя фарами. Даже не успел руль повернуть. Всё произошло в долю секунды… Прости, что стою тут, как истукан. Раздевайся, проходи. Куртку вешай в шкаф, ботинки — вот там, в коробке.
Максим молча разулся и прошёл в гостиную, неуклюже опускаясь на край дивана. Его крупная фигура, обычно заполнявшая собой всё пространство, сейчас казалась съёжившейся.
— Слушай, а врачи что-то новое говорят? Ты же вчера в больнице была, — он смотрел на неё с тихой, почти детской надеждой, которую ей так больно было рушить.
— Ничего обнадёживающего, Макс. Он в коме. Глубокая кома. Состояние… крайне тяжёлое. Один из докторов, самый откровенный, сказал, что выкарабкаться… почти нереально. Чудо нужно. Они, конечно, делают всё возможное, но… — она замолчала, не в силах договорить. — Шансов, по сути, нет.
— Кошмар… Просто кошмар, — прошептал он, проводя ладонью по лицу.
— Я не знаю, что делать, — голос Алисы сорвался на шёпот, в нём зазвучала давно копившаяся истерика. — Что я скажу Машке? Девять лет девочке. Остаться без отца… Это же непоправимо. И ведь он был нашим кормильцем, опорой. Без него мы… я даже не знаю.
Максим резко поднял на неё взгляд, и в его глазах вспыхнул огонь.
— Алис, ты же знаешь, он мне не просто друг. Он брат. Мы столько всего прошли, пуд соли съели. Поэтому даже не думай, что вы одни. Я с вами. Всегда. Если нужны будут деньги на лечение, на жизнь, на что угодно — я тут. Без разговоров. Это даже не обсуждается.
— Спасибо, Макс, — она ощутила, как на глаза наворачиваются предательские слёзы облегчения. — И за то, что приехал — огромное спасибо. Мне сейчас так нужна поддержка, просто поговорить с кем-то. Я с ума схожу от этого ожидания. Каждый день, когда Машка возвращается из школы, у меня сердце останавливается. Она заходит, бросает портфель и сразу: «А папа когда придёт?» А я… а я не знаю, что ей ответить! Говорю, что он очень сильно лечится. А сама думаю: а что, если он не вылечится? Как я ей это скажу? Как буду смотреть ей в глаза?
— Да, это самое страшное, — с болью в голосе согласился Максим. — Даже не представляю, что посоветовать. Думаю, при ней лучше не показывать своего страха. Старайся держаться, но не обнажай перед ней всю правду. Не говори при ней о больнице, врачах, прогнозах. Дети всё чувствуют. Лучше её чем-то отвлечь, занять.
Алиса пристально, почти неотрывно смотрела на гостя. Его слова, произнесённые низким, размеренным, удивительно спокойным баритоном, действовали на неё как бальзам. Она встала, поправила длинные, выбившиеся из беспорядочного пучка волосы и налила ему чаю из стоявшего на подносе потухшего чайника. Тревога, грызущая её изнутри все эти дни, понемногу отступала, уступая место странному, почти звенящему спокойствию.
И в этой новой тишине её сознание принялось лихорадочно работать. Алиса и правда не представляла своё будущее. Муж был в коме, и врачи не давали надежд. А ведь именно он был тем краеугольным камнем, на котором держалась вся её жизнь. За годы брака она привыкла к определённому уровню: регулярные походы в дорогие спа-салоны, шопинг в бутиках, изысканные ужины в ресторанах, щедрые подарки на все праздники. Теперь эта красивая, нарядная жизнь, похожая на праздник, могла в одночасье рухнуть. Сама она не работала с самого замужества, не имела ни профессии, ни особых амбитий, полностью доверив мужу все финансовые вопросы.
Артём был для неё идеалом мужа. Состоятельный, респектабельный, предупредительный. Он боготворил её и с лёгкостью исполнял любой, даже самый мимолётный каприз. А Алиса со временем научилась быть капризной. Она стала разборчивой и требовательной: только эксклюзивные украшения, только отдых на самых фешенебельных курортах, о которых большинство её подруг могло лишь мечтать. Артём души в ней не чаял, был слеп от любви, а потому лишь потакал её желаниям, считая, что его женщина должна иметь всё самое лучшее.
Но сейчас, глядя на спокойное лицо Максима, она поймала себя на крамольной, парадоксальной мысли: последние годы она устала от Артёма. Как от мужчины он давно перестал её волновать. Их объединяли лишь общий быт и её зависимость от его денег. Общих тем для разговоров почти не оставалось, её интерес к нему как к личности давно угас. Артём устраивал её исключительно как добытчик. Именно такой брак она для себя и хотела.
Теперь же, когда он лежал беспомощный и не мог её обеспечивать, в голове зашевелился холодный, расчётливый червь сомнения: а какой смысл оставаться верной человеку, который, скорее всего, уже никогда не вернётся? Бросить его, конечно, она не могла — это был бы слишком громкий скандал. Но вот найти кого-то другого, кто смог бы взять на себя роль источника благ… Эту мысль она уже не отвергла.
И тут появился он — Максим. Приехал лично, чтобы поддержать жену лучшего друга. Сильный, уверенный, финансово состоятельный. И такой… доступный. Алиса оценила его внимание и постаралась быть максимально любезной, обходительной, женственной. А его promise о финансовой помощи стал тем самым крючком, зацепившимся за её сознание. Упускать такую возможность она не собиралась.
Спустя два дня, в субботу, она отвезла Машу к своей матери на другой конец города. А вечером, набравшись «смелости», позвонила Максиму. Голосом, дрожащим от якобы сдерживаемых рыданий, она пожаловалась на охвативший её ужас, на одиночество, на чёрную, беспросветную депрессию. И попросила его приехать, поддержать её в эту трудную минуту.
Она была почти уверена, что он согласится. Во-первых, он был одинок. Жены у него не было, с девушками он, по его же словам, давно не встречался. Возмущаться его внезапным отъездом было некому. Во-вторых, он много работал в строительном бизнесе, сильно уставал и на выходных обычно валялся на диване, никуда не выходя. Его нечего было терять.
Расчёт оказался верным. В ответ она услышала мгновенное, готовое согласие. Максим пообещал быть у неё к семи вечера.
…Теперь он сидел на её диване, и Алиса понимала, что первый шаг сделан.
— Ну как там Артём? Что-то я даже забыл спросить… — переведя дух после чая, спросил Максим.
— Артём? — она сделала трагическое лицо и theatrically отвела глаза. — Всё очень плохо. Ты даже не представляешь, Макс, насколько… Прогнозы самые ужасные. Будешь вино?
Максим вздрогнул, будто его окатили ледяной водой. Эта фраза прозвучала настолько нелепо и чудовищно невпопад, что на мгновение его парализовало. Жена его лучшего друга, который балансирует на грани жизни и смерти, предлагает выпить? Неужели ей настолько всё равно? Вся её грусть — лишь表演, лицедейство?
Он где-то читал, что в состоянии сильнейшего стресса люди sometimes ведут себя неадекватно. Решил, что именно это и происходит с Алисой. Она просто не в себе, говорит первое, что приходит в голову. Ей нужно расслабиться.
— Да, пожалуй… — к алкоголю Максим был не равнодушен. Злоупотреблять не злоупотреблял, но в хорошей компании выпить любил.
— Ну, за здоровье Артёма, — он поднял бокал, когда Алиса налила ему вина. — Чтобы он выздоровел и снова был с нами.
— Правильно, Макс. За Артёма.
Примерно через час барьер, отделявший его от жены друга, стал таять. Беседа, начавшаяся на трагической ноте, постепенно превратилась в лёгкую, почти флиртующую. Повод для встречи был мрачным, но гостиную вдруг наполнили шутки и громкий, искренний смех. Об Артёме и его беде будто забыли.
Алиса вела себя иначе. Она всё чаще касалась его руки во время разговора, заливисто хохотала, наклоняясь так близко, что он чувствовал запах её духов. Пару раз она playfully толкнула его коленом. Она рассказывала о своей жизни, о школе, замужестве, рождении Маши. Максим слушал, но почти не слышал. Его внимание было приковано к совсем другому.
Глядя на неё, он видел перед собой не несчастную вдову, а очаровательную, весёлую, раскрепощённую женщину. Именно о такой он всегда мечтал, но никак не мог найти. Его давно глодала тоска одиночества, и сейчас, находясь рядом с Алисой, он почувствовал давно забытый восторг, волнение. И ей, судя по всему, было с ним так же хорошо…
— Ну, Алис, и как мы всё это будем объяснять Артёму? — спросил он утром, развалившись на широкой кровати. На той самой, где ещё недавно спал его лучший друг.
Алиса уже была одета и у зеркала наносила макияж.
— Не парься, я же уже десять раз говорила — врачи сказали, шансов нет. Его состояние безнадёжно. Так что объясняться нам не придётся.
— Жёстко ты как-то. Всё-таки муж, а тебе, похоже, и не жалко.
— Ну да, муж. И твой лучший друг, между прочим, — ехидно ухмыльнулась она, поймав его взгляд в зеркале.
— Да уж… Ладно, в жизни всякое бывает. Честно, я никогда не хотел оказаться в такой ситуации, даже представить не мог… Но назад дороги нет.
— Да перестань ты загоняться! Он ничего не узнает. А мне всё очень понравилось. Я давно так не была счастлива. Артём мне уже опостылел, честно. В последние год-два он себя совсем запустил. Брюхо от пива отрастил, всё свободное время перед телевизором торчал. А мне ведь тоже нужно внимание. Не только подарки и бриллианты, а настоящие эмоции, страсть! А он обо всём этом забыл.
— Давай не будем его обсуждать… Ему и так тяжело, он в любой момент может уйти. А мы тут веселимся, шутим. Это неправильно.
— А прошлой ночью слово «неправильно» в твоём лексиконе отсутствовало. Вспомнил только утром. Как же так?
Максим молчал, чувствуя жгучую волну стыда.
— Ладно, не дуйся, Макс. Я же по-доброму. Почему ты всё так серьёзно воспринимаешь? Нельзя же всё время ходить в чёрном и рыдать. Жизнь продолжается. Пора уже и отвлечься.
— Алис, слушай, ты говорила, с деньгами туго. Вот, я на комод оставил. Обещал помогать — слово держу. На первое время хватит, — он достал из куртки кошелёк, вытащил пачку купюр и положил на полированную поверхность комода.
— Спасибо. А ты уезжать собрался? Во-первых, без завтрака я тебя не отпущу. Яичницу сделаю. Во-вторых, сегодня воскресенье. У нас ещё целый день. Машку я забирать буду только вечером, так что… Можем съездить в центр, погулять. Согласен?
— Не знаю даже… Надо подумать.
— Да чего думать-то! Или в центр, или в ресторан. Выбирай.
— Ладно, поехали в центр.
— Что, в ресторан сводить даму не хочешь? Ну и ладно. В центле я давно не была. Говорят, новый бутик открыли.
— Ты же говорила, с финансами проблемы?
— Ну не до такой же степени, чтобы от нового платья отказаться! Я его открытия как раз с Артёмом ждала. Он мне что-нибудь прикупить promised.
— Если что, я могу тебе что-то купить.
— Мило с твоей стороны. Но думаю, ты передумаешь, когда цены увидишь, — она звонко рассмеялась и выпорхнула на кухню.
Время текло, как вода сквозь пальцы. Уже через неделю Максим, опьянённый новой страстью, собрал свои вещи и переехал к Алисе. Чтобы избежать лишних вопросов у Маши, девочку снова, под благовидным предлогом, отправили к бабушке — как раз начались каникулы.
Максим был на седьмом небе. Впервые за много лет он чувствовал себя нужным, любимым. Да, траты его возросли в разы, но он готов был платить за это ощущение счастья.
Алиса тоже была довольна сложившимися обстоятельствами. Максим нравился ей и внешне, и своим характером. Он был сильным, уверенным, выглядел моложе и спортивнее Артёма. Зарабатывал он ничуть не меньше.
Правда, её иногда посещала тревога: как она всё это объяснит дочери? Для ребёнка такая перемена могла стать травмой. Но мысли о муже она отгоняла прочь. В больницу наведывалась чисто формально, для галочки. Ей было уже глубоко всё равно, выживет он или нет. Однако, памятуя об общественном мнении, она продолжала разыгрывать роль убитой горем супруги.
Спустя месяц её ожидал оглушительный удар. Позвонили врачи. Оказалось, что Артём пришёл в себя. Он вышел из комы. Доктора, сдержанно, но оптимистично, сообщили, что вскоре начнётся долгий и сложный процесс реабилитации, но самый критический период позади.
Алиса была в шоке. Такого поворота она не ожидала. Она уже мысленно похоронила мужа, смирилась с его потерей, построила новые планы. Врачи говорили о мизерных шансах, но они были! И это микроскопическое «быть может» стало реальностью. Реальностью, которая рушила все её расчёты.
— Макс, мне кажется, тебе стоит съехать отсюда, — холодно заявила она вечером, когда он вернулся с работы.
— В каком смысле? С чего вдруг?
— Артём пришёл в себя. Врачи говорят, шансы на восстановление есть. Это будет долго, но, похоже, он выкарабкивается.
— То есть как? Когда твой муж был при смерти, ты пустила меня в свой дом, в свою постель. А теперь, когда ему стало лучше, ты меня просто выгоняешь? Как это называется?
— Меня волнует моя жизнь и жизнь моего ребёнка. И всё. Меня мало интересуют твои обиды. Если тебе не нравится моё поведение — это твои проблемы. Я и так для тебя много сделала.
— И что же ты для меня сделала? — в голосе Максима зазвенела опасная сталь.
— Допустила тебя к себе. Разве это мало? Разрешила здесь жить. В конце концов, это не твоя квартира, чтобы возмущаться. Она принадлежит Артёму. И, отчасти, мне.
— Даже не знаю, что тебе сказать, Алиса. Слов не подберу.
— Макс, давай без сцен. Мы хорошо провели время. Получили друг от друга то, что хотели. Ситуация изменилась, значит, пора закругляться.
— А если ему снова станет хуже, опять ко мне прибежишь?
— Начнём с того, что это не я к тебе прибегала, а ты сам приехал ко мне.
— По твоей просьбе! Ты звонила и рыдала в трубку, умоляла приехать!
— Ну да, приехал утешить бедную, несчастную вдову… И утешил. Молодец. Я благодарна. Но теперь… Тебе перед Артёмом не стыдно?
— И это я слышу от тебя? Про стыд? Сама-то не смеёшься?
— Макс, не до смеха. Нам обоим выгодно сохранить это в тайне. Артём не должен ничего узнать. Иначе я потеряю мужа, а ты — лучшего друга. Нас ждёт всеобщий позор. Ты этого хочешь?
— Я всё прекрасно понимаю. Но слушать это в таком тоне от тебя… Мерзко.
— Я всё объяснила. Ситуация изменилась. Что тут непонятного?
— Относительно тебя, Алиса, мне теперь всё предельно понятно.
— Итог: ты будешь молчать? Пожалей хоть его: он столько пережил, еле выкарабкался. Если он узнает про нас, это убьёт его.
— Ладно, я буду молчать. Хотя это подло. Я всё ещё считаю его другом, и мне отвратительно так его обманывать.
— Раньше надо было думать. Не стоит продолжать этот бесполезный разговор…
Прошло полгода. Алисе казалось, что жизнь понемногу возвращается в прежнее русло. Муж был дома, хотя ещё очень слаб и передвигался с трудом. Возвращение папы вызвало бурю восторга у Маши, которая наконец-то дождалась своего героя.
Алиса старательно изображала безграничную радость и заботу, но в душе её бушевали совсем иные чувства. Она переживала из-за разрыва с Максимом и одновременно панически боялась, что он не выдержит и всё раскроет. Максим перестал бывать у них, но регулярно звонил Артёму, и они иногда виделись в городе.
И вот, в одну из пятниц, когда Артём уже почти лег спать, раздался оглушительный, яростный стук в дверь. Алиса, предчувствуя недоброе, замерла.
Артём, нахмурившись, пошёл открывать. За дверью, шатаясь, стоял Максим. Он был пьян. Его одежда была помятой, глаза мутными, а от него разило перегаром.
— Артём, дружище… Я виноват… Каюсь… Но врать больше не могу! — он почти рыдал, упираясь косяка, чтобы не упасть. — Она… она перед тобой притворяется, ходит этакой святой! А на самом деле…
— О ком ты? Ты чего это?
— Об Алиске! Знаешь, что она вытворяла, пока ты здесь, под завязку лекарствами, лежал! И забыла про тебя!
— Ты, я смотрю, сильно перебрал. Давай я вызову тебе такси, поезжай домой, проспись.
— Такси я сам вызову, если надо! Слушай меня! Твоя жена тебе изменяла, пока ты в коме был! Вот так! И я не боюсь это сказать! Пусть Маша знает, какая у неё мать!
Артём схватил Максима за грудки куртки и грубо рванул на себя.
— Ты врываешься ко мне в дом, пьяный в стельку, и несёшь какую-то ахинею? Мою жену порочишь? Убирайся, Макс, пока я не сделал чего-нибудь необратимого!
— Да ты что, оглох что ли? Я тебе по-русски говорю: она изменяла тебе! Со мной! Здесь! В твоей же квартире!
— Артём, не слушай его! — закричала из глубины коридора Алиса, не подходя ближе. — Я давно хотела тебе сказать, но жалела, не хотела расстраивать! Пока ты был в больнице, он ко мне приставал! Потом угрожал, говорил, что если я кому-то расскажу, то он тебя добьёт! А теперь вот оболгать меня пытается! Лжец!
— Это правда? — Артём повернулся к Максиму, и в его глазах заплясали чёрные чертики бешенства. — То есть стоило мне попасть в аварию, как ты полез к моей жене? И угрожал ей?
— Да хватит тебе её слушать! У тебя что, мозги после комы атрофировались? Она врёт! Это она ко мне лезла, это она меня сюда перетащила! А теперь просто меня подставляет!
— Убирайся! Ясно сказал? — Артём с силой толкнул его в грудь.
Максим отлетел к противоположной стене, но, удержавшись на ногах, с рыком ринулся вперёд. Весь его накопившийся гнев, стыд и отчаяние вылились в один сокрушительный удар. Кулак со всей силы пришелся в челюсть Артёма.
Тот, ослабленный болезнью, не удержал равновесия и, описав короткую дугу, тяжело рухнул на кафельный пол в прихожей. Раздался глухой, кошмарный звук удара головой о плитку.
Крик Алисы и испуганный плач Маши, выбежавшей из комнаты, слились в один пронзительный звук. Максим застыл в оцепенении, глядя на неподвижное тело друга. Дикая, всепоглощающая дрожь пробежала по его телу. Тяжело дыша, он пятившись, отступил от порога, развернулся и побежал по коридору, не в силах вынести взгляд широко раскрытых, ничего не понимающих глаз маленькой девочки…
После похорон Артёма Алиса снова отвезла дочь к бабушке, а сама осталась жить в доставшейся ей квартире. На работу она устраиваться не хотела, ссылаясь на глубокую депрессию, и какое-то время ей помогали родители. Но вскоре денег стало катастрофически не хватать, и ей, скрепя сердце, пришлось устроиться продавцом-консультантом в один из тех бутиков, где она когда-то была желанной клиенткой.
Максим после суда отправился в тюрьму. Его признали виновным в непредумышленном убийстве, и он даже не пытался отрицать свою вину. Однако на каждом заседании он твердил, что за решёткой должен сидеть не он один, что истинная виновница трагедии — Алиса. Её он считал демоном-искусителем, главной причиной всего произошедшего, и всю оставшуюся жизнь будет корить себя за ту роковую слабость, что заставила его переступить порог её дома.